Тингол

В прежние времена король Дориата Элу Тингол не мог долго усидеть на одном месте и частенько путешествовал по своей стране, гуляя по лесам в одиночестве или в приятной ему компании. Теперь же он почти не покидал своего убежища, в которое заключил себя добровольно несколько лет назад. И дело было даже не в том, что король боялся быть замеченным и узнанным подданными, давно его оплакавшими. Он не покидал подземелий, боясь, что Камень, однажды уже у него похищенный, будет им утерян вновь. Этого нельзя было допустить.
Предательство и потери.
Его предали, подло и жестоко.
Он потерял все, что имел - свой народ, веру, любимую дочь, Дориат. Даже Мелиан оставила его, и Тингол не любил вспоминать тот их разговор, предпочитая спрятать его подальше, коль скоро эльфы не имели способности забывать. Он утратил все, даже собственное имя, ибо давно уже был мертв для всех. Для всех, кроме единственного, поклявшегося хранить его тайну.
Сын Лютиэн и Берена. Внук, приехавший в Менегрот сразу же, как только распространились вести о гибели короля. Тот, кто отдал ему то, что стало теперь последней отрадой и смыслом жизни бывшего государя Дориата. Ему не нужна была власть, он не мог вернуть ни дочь, ни жену. Но Камень...
Какое-то время ожерелье было у Лютиэн, и Тингол понимал, что не мог бы получить его, не признайся ей во всем. Но он не хотел, чтобы она узнала... В общем он тянул с объяснениями, тянул, пока... Пока не стало слишком поздно. Лютиэн ушла. Ушла туда, откуда не возвращаются никогда. И ожерелье стало для отца единственным утешением. Чтобы никто ничего не заподозрил, Камень вынули из ожерелья, заменив удачной подделкой. Предположить такого не мог никто, и подмены не замечали. Диор носил на себе Наугламир, а Тингол хранил в своих подземельях Камень, с которым никогда не расставался.
Камень, который он боготворил и ненавидел. Камень, разрушивший его жизнь, и принесший в нее свой прекрасный, н с чем не сравнимый свет. Чудо и проклятие, как сказала ему Мелиан, но это он тоже предпочитал не вспоминать.

Тингол редко выбирался на прогулку, однако в последние дни ему было как-то неспокойно на душе. Более того, от Диора не было ни вестей, ни пополнения запасов провизии, что казалось весьма странным. Конечно, голод добровольному узнику не грозил: припасов у него было много, однако же он предпочитал свежие продукты, среди которых могли оказаться лакомства. Тем более, что Диор иногда приходил сам, и тогда он болтали или же Тингол даже позволял ему подержать в руках Камень, ибо внук утверждал, что это приносит огромную пользу Дориату. А после того, как пала Завеса, это было просто необходимо для всех.
Не дождавшись ничего, Тингол отправился наверх, узнать, что стряслось. Уверенно двигаясь по лабиринту, который хорошо защищал его убежище от посторонних глаз: даже случайный посетитель рисковал пробродить тут долго и никогда не найти жилище бывшего короля, Тингол выбрался в один из верхних уровней, откуда уже можно было попасть наверх. Он шел, освещая себе дорогу, потому что в абсолютной темноте не дано было видеть даже эльфам, когда неожиданно потолок прямо перед ним обвалился, и сверху свалилось нечто. Тингол отпрянул назад и мгновенно погасил свет, прижимаясь к стене коридора. Рассмотреть, что это было, будет достаточно света, пробивающегося сквозь образовавшуюся дыру, а там, возможно, придется скрываться, чтобы не быть узнанным.

Отредактировано Эталдет (2017-04-02 22:33:26)

Тингол

Тингол выждал немного, почти слившись со стеной: слишком неожиданным было то, что случилось. И теперь он лихорадочно размышлял над тем, что же ему теперь делать - попытаться незаметно исчезнуть или... Нет, все-таки исчезнуть - правильно. Посвящать еще кого-то в свою тайну было бы глупо и неосмотрительно. Непредвиденный случай - кто-то провалился в лабиринт, но ничего из ряда вон. Просто выждать время и исчезнуть. Посторонний будет тут плутать долго, сам же Элу изучил уже каждый уголок, каждый поворот, каждый выступ. Он скроется так, что никто и не заметит. Пройдет мимо и будет уверен, что ничего не было.
Время шло, и бывший король уже почти начал медленно растворяться в темноте, когда до него дошло, что упавший лежал молча и не шевелился. Живые так себя не вели, да и поза какая-то неестественная. Неужели можно было убиться при падении с такой незначительной высоты?! Нет, ну можно было, если очень не повезет. Но обычно эльфам все же везло больше. Этот же - трудно было сказать, он это был или она, - никаких признаков жизни не подавал.
Вот только мертвого эльфа ему тут еще и не хватало! Тингол за последние несколько лет, конечно, несколько изменился, однако думать, что в сложившейся ситуации мертвый эльф был ему выгоднее и удобнее, чем живой, он еще все-таки не начал. Поэтому он осторожно отделился от стены и пригляделся.
Шаг, еще один, еще.
Наконец Тингол оказался совсем рядом, а потом и вовсе склонился над лежащим. Склонился и не поверил своим глазан. Настолько не поверил, что рискнул зажечь свет, убедившись, что упавший без сознания. Картина, представшая взору бывшего короля, была совершенно невообразимой.
Лежавший совершенно очевидно не был случайным прохожим или заблудившимся путником. По крайней мере, в таком случае было бы непонятно, откуда он сюда вообще пришел. Свалившийся Тинголу почти на голову эльф выглядел так, словно недавно - не больше получаса - вырвался из кровопролитного сражения - на нем живое место если и было, то найти его представлялось весьма затруднительным. Но хуже всего было то, что лежавший перед бывшим королем Дориата эльф не был его подданным - ни бывшим, ни нынешним. Он вообще не принадлежал к народу синдар, как ни крути. Что же там произошло?! И что теперь делать самому Тинголу?
Первой мыслью его было, что на Дориат напал Бауглир. Он даже хотел взять у незадачливого не-подданного меч и отправиться на помощь, но потом передумал. Помощь будет не особо велика, а проблем будет тоже немало, если придется себя раскрыть. Диор сам справится, не маленький. А потом будет видно, что делать.
Да и кроме того, и Тингол постарался себя убедить, что это была единственная причина, удержавшая его в подземельях, спавшему с неба подмога была необходима больше, чем королю Диору. Если оставить его тут, он просто умрет от ран и потери крови, без сознания не в силах себе помочь. А похоже было, что и сознание ему не особо бы пригодилось.
Поколебавшись немного для порядка, Тингол вздохнул, посветил себе, чтобы убедиться, что двигать пострадавшего не опаснее, чем оставить умирать тут, вздохнул еще раз, сожалея о том, что будет с его прекрасными одеждами после переноски окровавленного полутрупа. После чего взвалил свою ношу и направился вдоль по коридору.

Тингол

Бывший владыка Дориата останавливался отдохнуть несколько раз. Тащить на себе бесчувственное тело было не то, чтобы невероятно тяжело (хотя и не так уж легко, конечно), однако он уже и не помнил, когда в последний раз ему приходилось делать нечто подобное. Было неудобно. Тем более, что он старался обращаться с неизвестным раненым как можно аккуратнее, а при том еще приходилось освещать дорогу, потому что в абсолютной темноте ему видеть было не дано. Еще не хватало заблудиться в собственном лабиринте или, еще хуже, запнуться и упасть вместе со своей ношей.
Остановка была последняя, когда раненый внезапно пришел в себя. Стоны, переходящие в крик при малейшей попытке пошевелиться, ярче всего свидетельствовали о том, что прогноз оказался верным, и неизвестному не-подданному было действительно более чем нехорошо.
Некстати вспомнилась любимая жена, уж она бы решила любую проблему быстро и легко. Тингол не обладал такими способностями. Воспоминание внезапно оказалось неприятным, и эльф на некоторое время отвлекся от пострадавшего, погрузившись в свои невеселые думы, а когда вернулся...
Раненый выкрикнул нечто странное, а потом оперся на сломанную руку и потерял сознание. Тингол в задумчивости посмотрел на него. Неудивительно, что несчастный бредил. И пытаться найти смысл в его словах - занятие неразумное и неблагодарное. И все же... Что он хотел сказать, если допустить, что его слова имели какое-то значение? Ну предположим на мгновение, то что тогда? Возможно, они были знакомы раньше? Тингол нагнулся и внимательно всмотрелся в лицо. Да нет же, он определенно никогда ранее не видел этого эльфа. Тем более у него было не так уж много знакомых нолдор, к счастью. Нолдор... Что кстати, делали нолдор в Менегроте? Диор не говорил, что собирался заключить с ними союз...
Однако пока он тут будет размышлять, неизвестный нолдо отправится прямиком в Чертоги, а Тингол так и не узнает, кем он был и что с ним произошло. Теперь ему уже хотелось спасти раненого не только от чистого сердца, но и в надежде, что тот прольет свет на то, что произошло наверху. А что, лучше знать, чем нет. Кто предупрежден, как говорится... Ну вот, опять ударился в размышления!
Проворчав что-то не вполне приличное королю, пусть даже и бывшему, Тингол вновь взвалил раненого на плечо и потащил дальше. Только бы не пришел в себя по дороге, а то будет менее удобно нести, если он еще и будет орать и вырываться. Да и осталось тут совсем недалеко - несколько поворотов, дверь, потом ступеньки вниз и почитай пришли.

Апартаменты, в которых обитал теперь Тингол, были удобны, просторны и достаточно комфортны для короля, привыкшего к определенному образу жизни. Там было все необходимое для жизни, чтобы ни в чем себе не отказывать. Однако затворничество никого не доводило до добра, потому некоторое запустение тут все же можно было заметить.
Тингол втащил свою ношу и для начала опустил на пол, полагая, что убрать кровь и грязь с ковра будет гораздо проще и быстрее, чем очищать потом постель. Окинул взглядом комнату, проверяя, в достаточном ли она порядке, чтобы принимать посторонних. Сдвинул в сторону свитки на столе - в последнее время Тингол развлекал себя тем, что записывал свои размышления, коих у него накопилось уже в достатке. После чего тщательно вымыл руки, переоделся и только после этого вернулся к раненому, неся с собой все необходимое и воду, чтобы отмыть его и обработать раны. Комната была достаточно хорошо освещена и обставлена так, что никто бы и не догадался, что это не дворец Менегрота, а тайное убежище короля-отшельника.

Тингол

Неожиданное перевоплощение в лекаря Тингола, вне всякого сомнения, ни капли не порадовало. Однако однажды решив не дать раненому умереть, дальше бывший король Дориата исполнял взятое на себя обязательство честно и в полной мере своих возможностей. К счастью, незнакомец в себя больше не приходил, что весьма облегчало задачу. Тингол был в состоянии промыть и перевязать раны и даже оценить степень их тяжести, однако он не имел нужды хранить в своем жилище никаких болеутоляющих средств, а потому оказался бы в весьма затруднительном положении, если бы они ему понадобились. То есть бывший король вполне отдавал себе отчет в том, что в дальнейшем ему все равно будет нужно что-то подобное, но он полагал. что вот тогда и станет об этом тревожиться. Сейчас главное было, чтобы раненый просто не истек кровью, в которой было уже все вокруг.
Наконец тяжелый (ужасно тяжелый!) труд был окончен, пострадавший отмыт, перевязан, аккуратно размещен на кровати - собственной кровати бывшего короля, ибо никакой иной тут попросту не имелось. С пола тоже все было убрано - для простоты вместе с пострадавшим ковром. Кучу грязной одежды Тингол тоже вынес, чтобы не нарушать эстетики помещения, а вот доспехи, снятые с незнакомца, оставил. Сидя в кресле напротив кровати, он внимательно и с большим интересом их рассматривал. Ничего особенного, конечно. Добротные, видавшие виды. Ну так это и неудивительно - эти нолдор постоянно с кем-то воевали, беспокойный народ, что ни говори. Но ничего больше чужеземные железки ему не сообщили, и Тингол уставился на лежащего на кровати, что впрочем, тоже помогло ему не особо. Бывший король пребывал в размышлениях.
А подумать ему было о чем. Насколько он мог судить, раненый пострадал достаточно для того, чтобы подняться на ноги нескоро. Тем более, что целителем при всем желании Тингол не был. А потому в любом случае нужно было что-то делать. А точнее - идти наверх и переговорить обо всем случившемся с Диором. Пострадавшего следовало, наверное, забрать во дворец, пока он не очнулся и не мог, соответственно, ничего увидеть и рассказать. И это было лучше, чем тащить целителя сюда. Тайна, известная многим, таковой быть переставала очень быстро...
Нужно было идти наверх, и сомнений в этом уже не оставалось. Раненого вполне можно было оставить и одного - никуда не денется, даже если очнется. Был только еще один момент, о котором бывший король не забывал ни на мгновение.
Камень. Его самое дорогое сокровище, с которым он почти не расставался, а когда не носил при себе, то прятал в тайник здесь же, в своем тайном жилище. Взять его с собой теперь или оставить тут? Учитывая печальный опыт с гномами, показывать сокровище кому бы то ни было было слишком опасным. Каждый, совершенно каждый мог внезапно и неостановимо возжелать им обладать, а тогда... Тингол не желал и думать о том, чтобы поднять руку на сородичей, но Камень... Отдать его он тоже был не готов.
Полагая, что так он быстрее найдет правильное решение, бывший король поднялся и направился к кровати, чтобы извлечь свое сокровище на свет. Сильмарилл хранился у него в шкатулке, самой прекрасной из всех, что только можно было найти, которая в свою очередь скрывалась в другой, большей по размеру и совершенно невзрачной коробке. И уже вот эта коробка пряталась в стене в изголовье кровати - так, чтобы всегда иметь сокровище под рукой. Почти неотличимая от остальной части стены, коробка скрывалась надежно, оставаясь на самом виду.
Раненый все еще был в  беспамятстве, потому его можно было не опасаться. Тингол извлек коробку, открыл шкатулку и с удовольствием полюбовался на Камень. На душе сразу стало теплее и приятнее. Камень принадлежал ему.
Что же все-таки с ним делать? Взять с собой? Перепрятать? Вернуть в тайник, ибо раненый не знал и не мог знать ни о Камне, ни о тайнике, да и с места он едва ли сдвинется?
Подумав некоторое время, по-прежнему стоя около кровати, Тингол склонился к последнему варианту, полагаясь на надежность тайника, и вернул коробку на место, ловко втолкнув ее в предназначенное для нее пространство. Вот, теперь снова стало почти незаметно.

Высокие каменные своды Менегрота прекрасны - даже сейчас трудно не замечать этого. Даже сейчас где-то на окраине сознания было желание полюбоваться всем этим великолепием. Чрезмерным, на взгляд Майтимо, слишком пышным и роскошным, ну так у всех вкусы разные.
Он стоял посреди одного из залов, у самого входа в покои правителя. Резные двери были распахнуты настежь, у порога - вповалку - тела. Синдар, нолдор... не разобрать уже.
Тело ныло от усталости, в голове было пусто, на сердце... да не разобрать что на сердце. Тяжесть? Тоска? Не понять, да и какая разница?
Всё закончилось. Бой отгремел. Они победили, кажется...
- Лорд...- к нему шагнул один из верных. Бледное, перепачканное в крови лицо, глаза упорно смотрят в сторону. - Там... пойдём со мной.
Майтимо кивнул и пошёл вперёд, переступая через мёртвых- бездумно, механически. Потом будем считать потери, потом...
Королевские покои были разгромлены и залиты кровью, везде - следы боя, жестокого, яростного. И- посредине. возле самого трона...
Почему-то сначала он узнал Диора, хотя никогда раньше не видел его. Просто понял, что это - Элухиль. Наследник Тингола, сын Берена и Лутиэн лежал, глядя в потолок пустыми, мёртвыми глазами. А рядом...
... Майтимо молча встал на колени возле лежащего рядом с Диором. Провёл пальцами по его спутанным волосам. Лежащий был мёртв, и его рука всё ещё судорожно сжимала меч.
-Тьелко...- одними губами, почти неслышно прошептал феаноринг.

Майтимо чуть вздрогнул и обернулся к брату.
- Да.- слово упало камнем.
Он продолжал гладить мёртвого по волосам, перебирая светлые, перепачканные в крови пряди. Рука едва заметно дрожала.
А лицо было как маска. Ничего не выражающая, застывшая с пустыми, потемневшими глазами.
Он стал первым.  Первым из нас...
Отсчёт пошёл.
Боль придёт потом. Вывернет наизнанку, навалится, взгрызётся в душу. Будет тоска и осознание потери, будут воспоминания, от которых волком выть, только без толку. Так было после Нирнаэт, после гибели Финьо.
А пока - только пустота. Как воронка, в которую затягивало всё - мысли, чувства, ощущения...
Тихо подошёл оруженосец - мальчишка, потрясённый и раздавленных произошедшим.
- Мой лорд..
Майтимо резко вскинул голову, с пару мгновений соображая, кто перед ним и что ему надо.
- Найди. Остальных. - странно, почему-то говорить было очень трудно.
Курво, Морьо, близнецы... где их носит? Бой же кончился!

- Ты их видел? Недавно?
По лицу брата текли слёзы, а тот словно и не замечал.
А Майтимо казалось, что в глаза насыпали песок, таким они были сухими.
И голова работала на удивление ясно. До странного ясно, слишком. Всё имело какие-то неестественно чёткие очертания, свет был чересчур ярким, голоса громкими. Он словно видел всё со стороны: картинку с участием себя самого. Видел... а внутрь не проникало. Словно стена стояла.
Снова подошёл оруженосец. Лицо его было белым, а глаза - тоскливыми.
- Я видел лордов Амбаруссат... они целы. А лорд Морифинвэ...
Майльчишка осёкся, словно подавился словами. Потом добавил почти шёпотом:
- Целитель... вас зовёт. Он там...
Махнул рукой в другой конец зала.
Майтимо ещё раз провёл рукой по волосам брата. Затем по лицу - закрыть глаза, глядящие в пустоту.
Встал.
- Идём.

-Там...
Мальчишка совсем стушевался, явно боясь смотреть в глаза лордам.
-  Он... просит вас... подойти... говорит, срочно.
Майтимо кивнул.
-  Мы идём уже.
Шаги рассыпались гулким эхом в высоких сводах. И казалось, что идут они бесконечно долго. И что вокруг никого нет, как будто они шли по кромке между двумя обрывами. Слева и справа - темнота. Впереди..
Впереди две фигуры. Одна лежит, другая сидит рядом.
Морьо ...
Майтимо подошёл, сел рядом, вглядываясь в лицо брата. Жив... Нет. Ещё жив. Потому что не надо было быть целителем, чтобы понять - феа едва держится в теле, и никто уже не в силах помочь. Он слишком часто видел лица умирающих, чтобы ошибиться.
Поймал руку Мрачного, осторожно сжал.
Глаза жадно ловили каждое движение ЖИВОГО брата. Взгляд...Улыбку, которую он уже больше никогда...
Горло сжалось такой болезненной судорогой, что Майтимо поморщился. А слёз так и не было, только глаза пекло.
- Мы.. ищем его. Амбаруссат пошли в сокровищницу. Найдём.
Голос слушался плохо, словно чужой.

Майтимо с беспокойством посмотрел на менестреля. Сжал его плечо осторожно. Брату было плохо, хуже некуда, и страшно было видеть его боль и горе. И то, как он скрывает их, загоняя вглубь себя, и этим только усугубляет. Он боялся за брата. И за мелких, которые ещё ничего не знали и, возможно были опьянены победой.
Победа... сейчас это слово не вызвало радости. Скорее - оставляло мерзкий осадок на душе. Победа... будь она неладна.
А Морьо даже в самый последний момент думал о камне. О Клятве...
Майтимо заставил себя улыбнуться.
- Да, toronya... ищем.
Как тихо он говорит... как быстро уходит его жизнь. Отчаянно хотелось задержать ускользающую феа, остановить, не пустить.Ну ведь бывают же чудеса! Должны быть...
Не для них.
- Скажу. И они знают, Морьо... и мы знаем.
Слова были пустыми. Оболочками, лишёнными смысла. Брат, его младший брат, умирал и он, старший, ничего не мог с этим сделать. Ни помочь, ни утешить, ни вернуть время вспять.
Кано запел... странно это звучало тут, в разгромленном, разорённом Менегроте, заваленном мертвыми телами.
Он склонился над Мрачным и коснулся губами его щеки.
- Я люблю тебя, брат...

Майтимо отпустил плечо брата, поняв и приняв его жест и его отказ от попытки утешить.
Песня. Знакомая, с простой, но красивой мелодией. Спокойная такая, светлая... Кано раньше сочинял такие, давно. Под неё хорошо было засыпать... колыбельная.
Колыбельная для умирающего брата.
Плач будет потом. Над могилой.
Сейчас путь так... пусть Морьо улыбается, и на душе его будет чуть светлей.
Майтимо по-прежнему не сводил глаз с лица Мрачного, бледного до синевы, с заострившимися чертами. Сколько ещё? Минута? Две? Три?
Рука брата чуть сжалась на его руке, а потом отпустила.
И словно нить порвалась. Тонкая, но прочная или казавшаяся прочной.
Их было семеро. Стало пятеро...
Он молча опустил голову.
Всё.

Песня всё не кончалась, плыла над залом, Майтимо никак не мог решиться вновь поднять голову и взглянуть на уже мёртвое лицо брата. Просто сидел и вспоминал. Точнее, воспоминания приходили сами, без его участия, чередой картинок, звуков, запахов... Он просто на это время окунулся в прошлое, ушёл в тот, старый, безвозвратно потерянный мир. Кажется, так было только там, на Тангородрим, когда единственным способом отрешиться от боли и не сойти с ума, было тоже вот так окунуться в прошлое.
Правда, возвращаться потом ещё больней...
Голос оруженосца он услышал не сразу. А услышав, долго смотрел на мальчишку, пытаясь понять смысл его слов. Нет, не понять - принять и осознать.
- Тоже? Что -  тоже?!
Как тоже - если найти не могут? Что за глупости?!
- Ищите ещё. Может быть, он где-то в дальних залах. Ищите лучше!
Да мало ли где!
Майтимо кинул взгляд на менестреля. Прикусил губу.
- Кано...
Да он выглядит не живей, чем... Майтимо с усилием взял себя в руки.
- Кано... мы найдём его.- надо же. даже голос почти спокойный. - Ты меня слышишь? Он может быть.... да где угодно.
В одном из залов, в сокровищнице, во дворе. Где угодно!
- Возьми кого-то в подмогу и прочешите тут всё. Слышишь? Бегом.- мальчишке.
Майтимо говорил тихо, но что-то в его голосе и в выражении глаз говорило, что лучше не возражать и не медлить с выполнением приказа.

Майтимо, стиснув зубы, слушал мальчишку. Последнее слово, так и не произнесённое, повисло в воздухе. В тишине, воцарившейся, когда песня Кано умолкла, рассыпалась в воздухе последними нотами.
- Найдём. Северная лестница?
Надо туда кого-то...
- Возможно, он занят. Или ранен.
А если ранен, точно надо искать быстрей.
- Ты ещё тут?- рявкнул он на мальчишку.
Впрочем, тот уже бежал по направлению к выходу. Проводив его глазами, феаноринг обернулся к брату.
Тот выглядел ужасно.
- Кано. То, что случилось, мы изменить не в силах. Почему... у нас будет время подумать об этом. Сейчас надо найти Курво. Он должен быть где-то...
Живой или... Нет. Живой. Это было бы слишком. Это невозможно.
Мгновенный ужас полоснул по сердцу так. что Майтимо едва не вскрикнул от боли. Но заставил себя если не успокоиться, то не поддаться панике. Хотя бы внешне. Потому что рядом был брат. И верные. И если сорвётся он, то что им делать?
- Сейчас.
Он жестом подозвал одного из верных.
- Иди в сокровищницу. Скажи лордам Амбаруссат, что я их жду. Срочно.

- Значит, он где-то ещё.
Дворец был огромным, с целой паутиной коридоров и переходов. Подземные чертоги, чтоб их.. Брат мог просто заблудиться где-то.
А осанвэ... да мало ли причин!
- Хорошо.- он пристально посмотрел на Кано.
Нормально. Как же.
Он подавил приступ резкого, отупляющего отчаяния. Сесть бы и завыть в голос... Нельзя. Сейчас нельзя. Может быть потом, когда-нибудь, когда рядом никого не будет. Может быть....
- Да.
Майтимо коротко сжал руку брата.
Уходить. Как можно скорей. Он дорого бы дал, чтобы оказаться вдали отсюда.
А ещё дороже - чтобы этого никогда не было.
- Синдар? Где они? Приведи их сюда, я поговорю.
Что они тут делают? Жить, что ли, надоело?

- Не очень...
Майтимо улыбнулся немного виновато и совершенно невесело.
Конечно, он не верил. И Кано знал, что он не верит.
Он поймал руку брата и прижал к щеке.
- И я...- горло вновь сжало судорогой.
Не надо сейчас... Лучше не выпускать чувства наружу. Пусть до поры будут заперты.
Иначе ни на что просто не хватит сил.
- Я разберусь.
Голос звучал резко, почти зло. Верные были не при чём. Просто иначе не получалось.Никак.
Синдар было трое. И выглядели они... да, ненависть во взглядах разве что дырки не прожигала. Объяснимая, конечно.
Только сейчас не до неё было.
- Мы вас не тронем. -коротко. - - Просто ответьте на пару вопросов.