- Да, думаю. Так это прямо сейчас или нет, не знаю, но наверняка было. - ответил нолофинвион, - Где-то же он нахватался... этого.
Как точно назвать увиденное, Турукано не знал, но подозревал, что сын Феанаро поймет его правильно.
- Сгущал краски? Возможно... знаешь, ученик Ирмо должен бы понимать, как отзываются его слова, тебе не кажется? - Он тоже остановился, так же внимательно глядя на Макалаурэ. - Так чего он хотел добиться?
Это, если подробно... недомолвки ты сам заметил, думаю.
Может, Таларета задела судьба и заброшенность Эндорэ и он пришел сюда, поссорившись с учителем, но... я слышал рассказы об опасностях и тяготах этой земли, как и ты, от старших. Только они звучали совсем иначе... понимаешь? - спросил он задумчиво.
Разговор с майа, хоть и странный, оказался полезен, вскрыв еще одну неожиданную проблему:
- И еще вот что: я не думал на этом берегу услышать о предательстве и безразличии валар, Макалаурэ. И тем более - от майа... выходит, мы, обласканные стихиями, пришли из земли, текущей молоком, сюда, в лишенную света пустыню. - он усмехнулся, пожав плечами - Нужно будет учесть эту... точку зрения при встрече с местными.
И чуть улыбнулся:
-  Но мне в "безрадостном" Эндорэ пока нравится: здесь можно снять рукавицы.
- Что ты сам думаешь? - спросил, имея в виду и странного гостя, и разговор с ним, всё сразу.

Отредактировано Турукано (2015-12-04 10:57:02)

Эти дни прошли не без пользы для Охотника. Он почти не покидал лагеря за время отсутствия Менестреля - что в принципе было понятно, раз уж он остался за старшего. Но не только обязанности Лорда держали Стремительного на месте. Его основной заботой все эти дни оставался их нежеланный гость. Все подозрения, какие были у Турко на счет майа, переросли в уверенность. Феанориг подозревал, что кому-то, возможно, понадобятся доказательства, но ему было довольно того, что он узнал и увидел. Не своими ушами, правда. С того раза он больше не заходил к майа. Зато отрядил к нему своего верного в качестве картографа. Выдающегося в своем роде эльда. Его увлечение картографией было не самой главной причиной, по которой выбор пал именно на него. Этот парень как никто умел молчать, когда надо молчать. А еще его внешний вид сразу говорил тем, кто встречался с ним впервые, что это юное и наивное создание просто не способно хоть на какую-либо хитрость. Очень обманчивое впечатление.
В общем, подумать было о чем. И было что обсудить с Макалауре, когда он вернется... если вернется.
- Турко?
Охотник поднял взгляд от тех самых "карт", что создал под руководством майа его подсыл, широко улыбнулся и направился к брату.
- Кано! Наконец-то! Я уж думал придется...
И замер, осекшись. Вслед за старшим в шатер вошел кузен... Третий сжал губы и слегка нахмурился. Нет, лично к Турукано у него претензий не было по большому счету. Но вот сейчас он точно был здесь ни к чему.
- Приветствую, - Как мог вежливо проговорил Охотник. - Проходи, Турьо...
Раз уж пришел.

Отредактировано Туркафинве (2015-12-06 01:46:42)

Несдержанный олух?  Брови нолофинвиона сами собой поползли вверх: зачем доказывать очевидное, да еще кулаками?
Объяснение, мягко говоря...  Туркафинвэ, впрочем, был собой доволен и объяснением - тоже, только улыбка вышла очень уж неприятная.
Да, любимец сестры изменился, но сдержаннее не стал и, проглотив какой-то вопрос, тут же перешел в наступление.
Судя по обстановке в шатре, бездельем Третий не страдал: знакомые карты, оружие, множество иных мелочей бросались в глаза и Турукано их без стеснения рассматривал. Кивнул, соглашаясь, когда кузен объяснял причину его присутствия и вежливо выждал, пока братья не разберутся.
Наверняка, когда Макалаурэ в лагере, Турко занимается разведкой и очисткой местности от дряни. Может, то самое "место" он и нашел. Скорее всего - довольно далеко, если Кано его предлагает: лагерь самих кузенов не выглядел временным.

- Да. Так.
Третий оценил многообещающий взгляд Менестрели и вновь пожал плечами, как бы говоря "Как знаешь". На выразительную мимику кузена внимания обращать не стал, хоть и заметил ее, конечно. Вообще с некоторых пор мнение о нем родичей из потомства Индис Охотник ценил очень мало. Он прекрасно помнил Альквалонде и то, как себя там вели дядя и кузены. И тот же Турукано... он осудил их. Осудил, ничего не зная. Так отчего же ценить мнение родичей, которые готовы отвернуться при первом же случае? Да, теперь уже Тьелкормо начинал догадываться, откуда сюда явилась вся эта публика... но это их дело! Никто не заставлял их сюда идти!
- Турко... Я бы очень был признателен, если бы ты объяснил мне, зачем это было надо. И вовсе не потому, что я так сильно расстроился за нашего гостя.. уже бывшего. Скорее потому, что мне кажется, мягко говоря, странным такое поведение лорда.
Вот тут Третий встрепенулся и обеспокоился.
- Бывшего? Ты сказал - бывшего?.. - он умолк на пару мгновений сверля старшего тяжелым взглядом. - Кано... скажи мне, что ты приказал его убить. Он мертв, да? Ты бы не отпустил на все четыре стороны того, кто может оказаться соглядатаем, верно?
Нет, Макалауре не настолько... недальновиден!... Но Тьелкормо уже знал, до того, как прозвучит ответ, что все не так... шпион преспокойно ушел. И пойдет теперь... да нужно быть просто поленом, чтобы не понять - куда. Вот теперь Третий готов был разозлиться.
- Да. Извини, Турко. Я хотел узнать мнение кузена об этом, как ты сказал, приблуде. Но разве тебе не сказали о моем возвращении?
Ну надо же... мнение он захотел узнать... Третий чувствовал, как нрав, унаследованный не иначе, как от папеньки, начинает поднимать голову.
- Как замечательно! - воскликнул он с нескрываемым ехидством. - Правда, помнится, мнения своих братьев ты не спешил узнавать, когда притащил ЭТО сюда. А у тебя не возникло мысли, что и он тоже может составить...хм.. мнение? И что его мнение даст гораздо больше его хозяевам, чем мнение Турукано - нам?!
Охотник был крайне раздосадован. Впрочем, на что сердится? Сам виноват. Макалауре.... менестрель, что с него взять? Посол из него выйдет отличный, но государь.... нет. И тем более - военачальник. Он слишком высоко парит. И слишком нерешителен.

Зов старшего застал Курво за работой в одной из кузниц… если так позволительно было назвать эти наспех отстроенные и худо-бедно приспособленные для кузнечных дел землянки тому, кто видел кузницы в Форменос и сам трудился в них. Впрочем, выбирать сейчас не приходилось. 
"Курво, Питьо... я хочу поговорить со всеми вами. Приходите в шатер Тиелкормо."
Вот как… Пятый отложил клещи и снял перчатки. В шатер Тиелкормо, значит. Уже одно это обстоятельство свидетельствовало о многом – вероятно, по возвращении Золотокователь уже успел навестить их странного гостя. И узнать от него о некотором не особо приятном разговоре Таларета и Турко. И разумеется, первым поползновением Кано будет вразумить неразумного братца. Выходит, споров и ругани им не избежать. Куруфинвэ только вздохнул с оттенком досады – только этого им не хватало!
Подходя к указанному месту предстоящего семейного свидания, Курво по своему обыкновению не стал входить стразу, а задержался у входа на несколько мгновений, делая вид, словно ожидает подходящего момента, чтобы заявить присутствующим о своей персоне. Разумеется, он не ошибся, речь шла о Таларете, и разговор уже шел на повышенных тонах, по крайней мере, что касается Туркафинвэ.
Потоптавшись на пороге до тех пор, пока Третий не закончит свою пламенную речь, Курво наконец решился, приподнял полог шатра и явился пред светлы очи братцев… и кузена, чье присутствие оказалось для него сюрпризом, причем, сказать честно, не из приятных.
- Доброго дня всем, - спокойно произнес он. – Прошу простить, я задержался. Был в кузне.
Его внешний вид – простая одежда, закатанные по локоть рукава, вспотевшее лицо и волосы, перевязанные лентой поперек лба – свидетельствовали в пользу его слов. Пятый поглядел в упор на Макалаурэ.
- Не трудно догадаться, о чем идет речь, toronya. И я не намерен – пока не намерен – оправдывать, или осуждать поступок нашего брата. Но скажи мне, сейчас, когда ты только возвратился, стоит ли прежде всех дел обсуждать этого майа, будь он хоть союзник, хоть шпион? Неужели у нас нет более важных вопросов?
И бросил выразительный взгляд на Турукано. Очевидно, если Нолофинвион здесь, это неспроста. Вероятно, тому есть, что сказать им всем. Или нет?..

Третьего он не понимал никогда, хотя пытался не раз.
Ради Арэльдэ и своего покоя, привык относиться к нему, как к погоде: не будешь же стыдить бурю, повалившую деревья в саду? Порой Турукано казалось,что проще достучаться до Хуана, чем до его хозяина.
По знаку Макалаурэ Турукано замолчал, даже чуть отступил, давая братьям место для выяснения отношений.
Доводы у Тьелкормо были... были.
Какие-то.
- Развоплотим его - только быстрее улетит к хозяину, - сказал Турукано больше самому себе, пожав плечами
А упреки такого сорта подошли бы самому Феанаро. - это он проглотил.
Обернулся ко входу, гадая, не выйти ли не надолго, и увидел входящего Куруфинвэ.
- И тебе, - на изучающий взгляд Пятого он ответил таким же, отзываясь на приветствие.
Последним вошел Питьо, крепко не в духе и отдельно приветствовать его Турукано не стал, кивнул только, когда взглядами встретились.

- Ты считаешь, что дело в моей щепетильности? Что я.. рук не хочу марать?
- Было бы чем марать, - буркнул Тьелкормо.
Этот майа... он был враг. Даже если не служил Моринготто, в чем нолдо сильно сомневался. Они все - все до единого! - предатели. Всадят нож в спину и посмеются. Разве не случилось этого там, в их бывшем доме? Отчего же брат так быстро забыл об этом? Но сейчас это обсудить не выйдет. Присутствие кузена давит на Менестреля - это очевидно.
- Если ты ждешь от меня оправданий, могу тебе сказать, что в мои планы не входило пока отпускать либо задерживать этого майа. Наш разговор пошел несколько.... неожиданно. И если бы ТЫ, Тиелкормо, хотел бы сказать мне что-то по поводу того, что выяснил... о моей приезде в лагерь стало известно сразу же.Тебе не кажется, что, имея важные новости, стоило поспешить, а не ждать, когда я приду сам?
Охотник заломил бровь.
- Не ты ли, Кано, только что сказал, что отпустил майа на все четыре стороны? Что же ты понимаешь под этой фразой, раз в твои планы не входило его отпускать? - Третий усмехнулся. - Я прекрасно понимаю, брат, что переложить хм... ответственность - это очень облегчает жизнь. Но все таки ты сейчас... король... - слово далось тяжело. Словно он признал гибель отца. Нет! Нельзя! - ... выполняешь обязанности короля. Где, по-твоему, я должен был все это сказать? В твоем шатре, где обитает этот.... твой гость? Или, может быть, на улице, при верных? Я был уверен, что ты и сам поймешь, что сейчас важно. Признаю, что ошибся.
Турко и сам не знал, откуда в нем столько злости. И на кого он злится и за что. Если бы он дал себе труд проанализировать свои чувства, то понял бы, что в нем говорит недовольство прежде всего самим собой. Своим бессилием. Что, впрочем, не отменяло подозрений в адрес майа.
- Турко. Если мы станем вести себя, как Моринготто, в чем смысл нашей борьбы с ним? Мы _уже_ показали, что его усилия не пропали втуне сделав то, что сделали.
Кровь ударила Охотнику в голову, затем отхлынула к сердцу, заставив эльфа смертельно побледнеть. Эти слова... в них ясно читалось осуждение случившегося. Кано признавал их вину... и это было для Турко сродни предательству. Макалауре... что он может понять?! Чем была для него Альквалонде? Ошибкой? Преступлением? Для Тьелкормо она стала местом, где он похоронил свою жизнь. Теперь в ней была только Клятва - особенно теперь, когда пропал Феанаро.
- Смысл в том, чтобы раздавить эту тварь. Любыми способами, - проговорил нолдо, выталкивая каждое слово с усилием. - Мне понятны твои намеки, Кано. Я же... я не менестрель. Поэтому скажу прямо. Я не жалею ни о чем, что сделал. И если кто-то ждет от меня самобичевания - напрасно! Если Моринготто можно победить только его же средствами - так тому и быть. Плевать. Лишь бы размазать эту гадину. В конце концов за этим мы сюда пришли. И никого не тащили сюда силой - верно, кузен?
Взгляд Третьего горел вызовом. Будете попрекать кораблями? Пожалуйста! Мне нет до этого никакого дела!
- Моринготто...  Провел достаточно времени среди нас, чтобы составить мнение о характерах. Так что вряд ли ты сможешь в этом обмануть его. И свои шпионам он наверняка предоставит необходимые сведения о том, с кем им предстоит иметь дело.с
"В таком случае он не прогадал, отправив своего соглядатая именно к тебе" - едва не произнес Тьелкормо, но смолчал. Лишь глаза сошлись в щелочки.
- Карты я видел. Или ты думаешь, я к нему поболтать о погоде забежал? Да, ты прав. Никаких сведений в них нет, места, которые интересовали меня особенно сильно, обозначены в очень общих чертах. Насчет имени Врага... я не уверен, что не называл его так при нашем госте, что он не слышал его от живущих в лагере, пока шел сюда... Это не доказательство, брат. И еще... уверен ли ты, что твой верный, пытаясь узнать что-то, сам не стал источником знаний для Таларета? Разумеется, без своей к тому воли.
Глаза Турко сверкали сталью. Что за чушь несет Макалауре?! Почему он никак не хочет понять, что здесь все иначе? Что доказательств никаких может вовсе не быть, а за их ошибки придется расплачиваться не парой дней работы в кузне, а жизнями. Не обязательно даже - своими.
.- Так потрудись вспомнить, Кано! Потому что всех, с кем он контактировал до тебя, я опросил очень подробно. Доказательств нет и не будет. Вернее они появятся, когда тебе приставят нож к горлу и утащат в логово Врага. Но вряд ли тогда ты что-то сможешь изменить. Пойми, Кано, эту роскошь мы себе позволить не можем. Решения придется принимать на свой страх и риск.
- И ведь Турукано прав. Мы не можем убить майа. Не можем помешать ему дойти до своего хозяина и рассказать ему все, что он узнал. Остается лишь надеяться, что узнал он немного. Не откуда было.
Туркафинве усмехнулся зло. Да уж, замечательная ситуация. А впрочем... если уж Макалауре, покидая лагерь, не озаботился даже тем, чтобы убрать из своего шатра все, что могло бы дать какие-то сведения соглядатаю, чего он будет особо переживать за то, что мог углядеть майа? Ответить не успел - вошел Курво. Странным образом присутствие младшего немного успокоило Стремительного.
- Не трудно догадаться, о чем идет речь, toronya. И я не намерен – пока не намерен – оправдывать, или осуждать поступок нашего брата. Но скажи мне, сейчас, когда ты только возвратился, стоит ли прежде всех дел обсуждать этого майа, будь он хоть союзник, хоть шпион? Неужели у нас нет более важных вопросов?
- Ты прав, toronya, у нас есть более важные вопросы. И один из них... ради него я, собственно, вас всех и позвал сюда.

Важные вопросы? Что может быть важнее вражьего шпиона в лагере? Впрочем, Турко приготовился выслушать. Появление Питьо заставило Кано немного задержать свое высказывание, а Турко в очередной раз подавил приступ гнева на эту темную подлую тварь. Видеть тоску во взгляде младшего было невыносимо. Это было почти противоестественно. И за это Моринготто тоже заплатит!
- Итак... если вы все собрались, то перейдем к тем самым важным вопросам. Я считаю, что нам стоит перебраться на другую сторону озера, а эту оставить для армии Нолофинвэ.
Что?! Отдать Нолофинве их лагерь? В котором уже худо-бедно налажен быт, отстроены кое-какие постройки... А теперь им перебираться и начинать все по-новой? А почему им, а не Нолофинве?! Третий чувствовал, что вот сейчас наговорит лишнего..
- Судя по всему, это решение ты уже обсудил. И все это  - он обвел рукой свой шатер - простая формальность? Что ж, как знаешь. Только... когда решишь передать дяде Корону Нолдор, надеюсь, ты все же нам об этом сообщишь раньше. С вашего разрешения...
И не дожидаясь никакого разрешения Третий быстрым шагом вышел вон. Гнев кипел в его душе, а выхода не было. А! Да гори оно все!.. Он велел подать ему коня. Вскочил в седло и помчал прочь из лагеря. Плевать! Доспех остался в шатре? Ну и пес с ним! Меч при нем - это главное. Хоть бы парочку тварей встретить! Хоть немного дать выхода своему гневу и бессилию!..

Несмотря на свое крайне мрачное и подавленное настроение, Питьо в первый момент даже растерялся, когда оба брата, один за другим, покинули шатер. А Кано остался. И младший (проклятье! как он устал быть младшим! невыносимо! чтобы только это скорее закончилось...), честно говоря, остался перед нелегким выбором, как же в сложившейся ситуации поступить ему, ибо так или иначе, но придется поддержать либо ту, либо другую сторону, а выбирать... Не то, чтобы он не мог выбрать между братьями, хотя и это было непростой задачей. Чтобы решить, как себя повести, нужно было сформулировать собственное мнение, а вот с этим было уже хуже.
Прошедшие две недели Питьо не только не покидал лагерь, но даже и в шатер к запрещенному гостю ни разу (!) не сунулся, что для него было не просто не характерно, а свидетельствовало уже о крайней катастрофе. Но его ничего не интересовало, ничего не радовало, кроме двух вопросов: когда очнется старший и когда они начнут спасать отца и Тэльво. Объяснения Куруфинвэ привели только к тому, что рыжик замкнулся в себе и больше эту тему не поднимал. Но это вовсе не значило, что она его теперь не интересовала, и он отступился. Как раз наоборот. Тема становилась навязчивой идеей, и постоянно предоставленный сам себе, Питьо чего только не передумал уже, но так ни на чем и не остановился.
И вот теперь нужно было понять, как реагировать на слова Кано - бежать следом за остальными или оставаться тут? Проблема была в том, что Питьо было все равно. Даже если они сожгут лагерь, так же как это сделал отец с кораблями и чего нолдо до сих пор не мог понять и уложить в своей голове. Он был готов пойти спать в чисто поле - ему было все равно. Тем более, что мысль о том, а как там сейчас приходится близнецу, могла с легкостью заставить его спать даже на голых камнях и даже этого не заметить. И однако...
Питьо посмотрел вслед ушедшим без особого интереса, подумав только, что скандал на этом не уляжется. Потом он повернул голову к старшему брату и его спутнику и несколько мгновений молча смотрел на них, после чего неожиданно зло заметил:
- Опять будете строить свой проклятый лагерь еще месяц! Может Тирион тут уже возведете или крепость? Или с дядей придет армия, готовая воевать наконец-то? - во взгляде, брошенном на Турукано промелькнула безумная надежда, словно найти помощь у братьев он уже отчаялся и был готов просить за отца и брата у кого угодно, даже у родичей. Он даже не спросил себя, откуда вообще Нолофинвион мог тут взяться и остальные. Это было не так важно. Важно было только одно: ЗАЧЕМ они пришли? Помогут или отрекутся, как и говорил о них отец?!
Питьо переводил взгляд с брата на кузена, буравя обоих взглядом и пытаясь угадать ответ, но медленно гаснущая в глазах кратковременно вспыхнувшая надежда говорила сама за себя - он не верил. Уже ни во что не верил, заставляя себя просто не думать о том, что грызло изнутри каждое мгновение. А не думать никак не получалось...
- Не будет помощи... - тихо ответил он себе сам и опустил глаза. Все остальное его уже не интересовало.

НПС Эльфы.

Полог шатра резко распахнулся. Это не было в привычках верных, даже когда  на небе взошло новое светило они были немного более сдержанными. И  не врывались - вот так, не спросив, почти бегом,  едва не сбив с ног стоящего слишком близко к входу эльфа. И даже не заметив и этого, кажется.
- Лорд Макалауре, пойдемте скорее. Вас целители просят срочно подойти.

- Я не знаю, я...
Но лорды, ни один из них, верного уже не слушали. Их и в шатре-то уже не было! Эльф поежился и пошел вслед за ними к шатру. Может, у них там будут поручения какие... Хотя больше всего на свете он хотел бы провалиться сквозь землю и не показываться Феанорингам на глаза в ближайшие пару лет.  Если все так, как подумали лорды -- а о чем они подумали, было написано у них на лицах - то видеть горевестника не захочется никому из них. Да лучшебы и не видеть, живое напоминание о пережитом ужасе и боли. У... хотел бы он, чтобы первое предположение было ошибкой, или, хотя бы,  чтобы потом не вспомнили о его роли тут.
И всеже эльф, опустив голову, поплелся следом за Макалауре. Судя по всему, догнать  братьев до их входа в шатер он бы, все равно, не успел.