Кто-то близкий? Плохо.
Женщина была странная, очень. Нолофинвиону все больше хотелось поговорить со вторым спасенным и сверить впечатления от этих двоих.
Хотел вставить вопрос, но раздумал, кузен ведь примется отвечать, и младшему еще неизвестно как. Не стоило затевать новый разговор сейчас.
Турукано не столько сердился на Майтимо, сколько просто не удержался от колкости, глядя как тот над собой издевается. Поэтому сейчас просто ждал, пока Всё утихнет

- Да. Ты тоже это понял?
Макалаурэ пристально посмотрел на старшего. Значит, правда. Тогда... почему она это скрывает? А ведь скрывает, ни разу не ответила на его прямые вопросы. Как будто не слышала. Но ведь не слышать не могла.
- Она... так сказала?
Менестрель нахмурился. Боится за того... кто там? Наверное. И ее можно понять. Самое паршивое, что в ее словах есть немалая доля правды. Но разве Морингтотто не убьет никого, если они не будут сражаться? И... судя по словам Таларета, жизнь ТАМ едва ли не ужасней смерти.
Конечно, Питьо, который до сих пор молчал и словно не слушал даже, отреагировал на эти слова. И у Макалаурэ сжалось сердце от отчаяния  глазах младшего.
- Питьо... -негромко сказал он, - Не сражаться мы не можем. Но это не значит, что мы бросимся в бой, не подумав и не взвесив все варианты.
Мысли о Линтенис не шли из головы. Что-то было... странное. Он никак не мог понять, что так "царапает" его во всей этой истории, за что он никак не может ухватиться... А еще был второй эльф. Поговорить с ним тоже бы не мешало.

Кано попытался его утешить, а Майтимо... Слушая старшего брата, Питьо медленно каменел лицом. Все верно. Так и есть. Это абсолютная правда, даже если тебе не хочется в это верить. Ты можешь не верить - твое дело. Малодушно не думать, прятаться, но от этого она не перестанет быть правдой. И рано или поздно кто-то, кто более решителен и смел, чем ты, озвучит ее вслух...
Да, лучше смерть, чем такая жизнь. И как ни страшно, больно, невероятно мучительно потерять отца и брата, желать, чтобы они бесконечно страдали в руках врагов и в конце концов превратились в таких, как эти несчастные спасенные эльдар, было неправильно и кощунственно. Спасти они не смогут. В этот момент это жуткое осознание обрушилось на Питьо безжалостно и сокрушительно. Он зря надеялся. Надежда погибла. Им останется только месть. И ненависть. До конца. Они сокрушат Моринготто, даже если для этого придется погибнуть. Всем. Они будут рвать его голыми руками, если нужно. Он никогда больше не увидит ни отца, ни брата. Впрочем, нет. Они увидятся. В Мандосе. И притом очень скоро. Только и Враг об этом очень пожалеет. Ему придется заплатить за их смерти.
Питьо не знал, отражается ли все это у него на лице, или буря бушевала исключительно только внутри. Он не заботился об этом и не следил. Стоял молча, слушая, сжимая кулаки и переваривая неожиданно принятое решение. Да, Тэльво, он смирится с тем, что ты умрешь. Это невыносимо больно, но он это сделает, вот сейчас собственными руками вырывая надежду из сердца. Она только мешала, ибо была пустой и ненужной. Она не давала идти вперед и мстить. Жестоко и беспощадно. Теперь же, теперь Питьо чувствовал, что он был свободен. Свободен, для того чтобы умереть. Решительно готов на это.
И только в глубине души панически боялся ночи, когда он снова окажется в одиночестве, а кровать брата рядом по-прежнему будет пуста. По-прежнему. Или теперь уже - навсегда?!

- Я не знаю. Мне это показалось транным.
Он открыл глаза и выпрямился. Разговаривать в такой  позе - да еще и о таких вещах было просто немыслимо.
- Нет... Смерть.. В какой-то мере это тоже выход. И, возможно, в нем больше чести.
Он сам бы не хотел... не хотел превратиться в то, что видел  сегодня перед своими глазами. И для него такой исход... Да что говорить,  он для многих был бы  предпочтительнее.
- Потому что... Нет, я не говорю, что она... разумом служит ему. И, все же.... ее душой владеет страх. И она ничего, кроме этого страха, не видит. Значит, и бороться не способна.  Она идет на поводу этого страха...
Он посмотрел на мелкого.
- Питьо, иди сюда. То, что сказала эта женщина - это ее страх. Она так думает, но это вовсе не значит, что она права.
Это у нее не было ни на что надежды, но это не значило, что ее нет вообще.
- Даже по одному разговору.... то, что я сказал - очевидно. Надо бы еще со вторым эльфом поговорить, возможно, от него мы узнаем больше.
И с этой женщиной еще... Но это уж он один сделает. Пока никому об этих планах знать не нужно было.

Все решили оказать ему внимание как раз в тот момент, когда Питьо наименее всего этого ждал. А поэтому и наименее всего был готов принять внимание и помощь и адекватно отреагировать. Только что, сделав определенные выводы из услышанного, он принял решение, мучительное и нелегкое, но как он считал, взрослое, самостоятельное и единственно (а как иначе?!) правильное. Разбежавшись и ударившись лбом о стену, вы испытаете болевой шок, и в этот момент ничего больше не почувствуете. Все прочее будет казаться несущественным, проблемы - несуществующими, а иную боль - нереальной и давно забытой. Отчаянная решимость придает сил стократ, в той же самой пропорции отнимая разум и здравый смысл.
Осанвэ Кано застало его врасплох совершенно. Поэтому он попытался, но не успел скрыть отчаянного страха говорить на больную тему, снова бередить рану, по которой он сейчас со всей дури саданул сам, потому она взорвалась острой болью, но перестала противно ныть, как было все эти дни. Говорить было страшно, мучительно и главное - опасно. Озвученные опасения, предположения, догадки становились жестокой реальностью. Неозвученные - позволяли переваривать их в одиночку, но делать вид, что ты их игнорируешь, не веришь, не допускаешь.
Он не хотел говорить с Кано. Да и не только с ним, но и с кем бы то ни было другим сейчас об этом. Время, когда такие беседы были ему мучительно необходимы, прошло. Теперь он истерзал себя так, что было уже почти и - нет, не не больно, - ровно, монотонно, привычно. Эльда уже почти не помнил, как было иначе. Не помнил и боялся вспоминать, чтобы не потерять самообладание и не завыть от отчаяния.
Запоздало пытаясь скрыть свои эмоции, но не позволяя себе закрыться от брата, Питьо торопливо ответил:
"Ага... потом... когда будет время..."
Никогда. Не в этой жизни. И не об этом.
И в глазах появилась семейная упрямая, даже можно сказать, упертая решимость не отступать и не сдаваться.
К нему шагнул кузен, тоже попытался, видимо, подбодрить. Искренне, наверное. Но Питьо напрягся и не отреагировал. Никак. Хотя  в другой ситуации, возможно, был бы благодарен за сочувствие. Или наоборот взбешен тем, что Нолофинвион взялся его жалеть, а жалость унижает. Или бы... Но эльда старательно сделал вид, что не заметил жеста Турукано. Тем более, что Майтимо попросил подойти к нему. Тоже сейчас начнет жалеть! Уговаривать как маленького! Хотелось крикнуть: "Не надо! Я и сам все понимаю! Не лгите мне! Не утешайте! Я все равно вам не поверю!".
Он не крикнул, упрямо сцепив зубы и шагнув к старшему, подходя, но не делая попытки сесть или приблизиться больше, чем он считал правильным. "Не лгите мне! Не говорите пустых слов только ради меня! Я не ребенок давно!" Или недавно. С того самого дня, как брат пропал, а отец уехал за ним и не вернулся. Дети не знают горя. Горе не позволит никому остаться ребенком, как бы вы ни старались.
Питьо молчал, слегка опустив голову, так чтобы видеть старшего исподлобья, прикрывая лицо растрепанными волосами, не встретиться прямым взглядом, в котором упрямство не на шутку боролось с паническим ужасом и отчаянием.

- Я  не сказал, что она служит врагу, Кано. Я сказал, что она принадлежит ему. Понимаешь... Каквещь. Она не думает о том, чтобы принести победу Морготу. Она просто...  Она будет подсознательно делать все, чтобы не вызвать его гнев и не привлечь внимание.
Он не совсем понимал, как это возможно, но... единственное косое сравнение, которое приходило в голову, жто как близнецы старались до вечера не шуметь и не сильно попадаться на глаза, когда сильно пакостили. Не то, конечно... и страх перед наказанием не сравнить было с тем ужасом, который заставлял замирать ту женщину в комнате, но... Не мог он подобрать другого сравнения. И нужно было учитывать в разговоре с ней этот фактор.
- Не в отчаянье, Турьо. Я не верю, что все потеряно и нам остается только сложить лапки и плыть по течению. Но и закрывать глаза на то, что происходит - не выход. Противник у нас - не ребенк. Он умный, жестокий, сильный. И хорошо знает эти земли.  И победить его с наскока не выйдет. Хотя, думаю, это и так уже всем очевидно...
Или почти всем - но и это вопрос времени.
- Мы просто должны хорошенько думать перед тем, как что-то сделать.
Думать, думать и еще раз думать... Но и делать тоже. не станут они сидеть на месте, запершись в лагере. Что бы и кто бы им не говорил.
- Открытости? Думаю, что да. Ее словам, вообще, не стоит особенно верить. Но ведь мы должны знать,  что она хочет сказать.
Хотя бы потому, что  в этом может быть и истинная информация, а не только то, что думала она сама. Хотя.... кузен, наверное, говорил не об этом. Но про его план и договоренность с пленницей тот знать не мог, вот и нечего привлекать к этому такое внимание. Предупреждение Турьо - это ведь было только предупреждение в ответ на его собственные мысли.
- Да, наверное, пора расходиться и отдохнуть. Если только они отдыхать будут...
А то ведь пойдут обсуждать это все по-новой...
- Кузен, тебе тоже надо. Обещаете, что пойдете спать?
Он с усмешкой посмотрел на Турьо и менестреля. И на Питьо, но уже совсем с другим выражением. Тот словно ничего не видел и не слышал вокруг... Вот пакость.
Он поймал мелкого за руку, чуть стиснул.
- Просто хотел сказать, что люблю вас всех.
Ему было страшно.. За каждого из мальчищек. И что сделать, чтобы их уберечь он не знал.  Не выйдет ведь.. Они выросли, они все - лорды. И сами вон лезут везде, где опасно...   Но как же страшно было их отпускать все время.
- Кано прав, потом нужно будет собраться всем вместе, обсудить. Да и не только это. Когда все отдохнул, и средние вернуться. Может, завтра, к вечеру?
Днем он бы поговорил с пленницей... или обоими пленниками. Братья бы вернулись. Все успокоились...

Когда Питьо подходил к брату, он был готов возражать, дать отпор, возмущаться. И когда тот неожиданно схватил его за руку, он хотел руку вырвать. Но прозвучавшие дальше слова... Питьо перестал вырываться и нервно сглотнул, чувствуя, что подступают слезы. А потом перехватил второй рукой руку Майтимо поверх своей и тоже крепко сжал в ответ. Ему хотелось броситься ему на шею, как в детстве. Но он чувствовал, что если сделает это, то сорвется.
"Я тоже люблю тебя, брат, - говорил его взгляд. - Я всех вас люблю..."
Кузен тронул его за плечо, выходя. И Питьо воспринял это как сигнал к тому, что нужно уходить. И как спасение, ибо нервы были уже на пределе, но старшему был нужен покой. Да и от Кано стоило свалить потихоньку, пока не остановил и не потащил общаться. Питьо еще раз сжал руку Майтимо, после чего быстро буркнул:
- Я потом зайду...
И стремительно покинул комнату.

Отредактировано Питьяфинвэ (2016-06-23 21:02:23)

- Турьо, мне ажется,  что паниковать здесь ты начал.
Майтимо покачал головой.
- Я не называл ситуацию безнадежной, и не призывал сидеть и плаать над нашим положением всю ночь.
То, что и ему, и братьям, отдых был нужен, сомнению не подлежало. Вот только будет ли он? Или они сейчас - сделав вид, что идут отдыхать - будут сидеть где-нибудь и накручивать себя дальше? Что-то подсказывало ему, что не уснут они так просто. Да и он... не уснет ведь. Будет лежать и думать о том, что произошло. И о том, что сказала эта женщина, и о том, чего она _не_ сказала - что-то говорило ему о том, что это было куда важнее. И о том, как отреагировали на это все братья - он не мог не заметить ни затравленного и донельзя уставшего взгляда менестреля, ни отчаянного,  натянутого до предела напряжения Питьо.  Что же с ним такое было,  что он себе успел надумать?!
- Помочь... но не доверять всему, что она скажет.
К сожалению, на ее суждения слишком сильно влияло то, что она пережила...
- Конечно, будем думать.
Майтимо кивнул. И поскорее.
- Приходите завтра, все.
Это было ответом и на судорожную реплику младшего, и на  уговоры менестреля. Им нужно было поговорить спокойно - но быстро. И не откладывать с делами.
Когда все ущли, он бросил еще один взгляд на так и не проснувшегося Морьо.  Похоже, тот гнал последние несколько дней без остановок, если уж их беготня  его не разбудила.  Майтимо  укрыл его покрывалом  и сам сел на подоконник. Что же теперь делать-то?...

Лагерь  покинули почти все  нолдор. Почти - но не все. Здесь еще  оставались целители, и верные, ну и пара лордов - куда без них. Кано остался - как  действующий правитель этого лагеря, приложивший столько усилий для его становления. И Майтимо решил пока никуда не уходить. Он считал, что должен встретить... остальную часть народа. И Финьо же хотел дождаться отца! Так что... причин остаться было много, причин уехать в новый лагерь - гораздо меньше. То, что целители предпочли оставить лорда подольше в оборудованном и удобном лазарете... Майтимо предпочел не замечать. тоже мне, причина!
А теперь он с самого утра сидел и смотрел в окно. Ждал. Ничего другого делать не получалось - дел в лагере почти и не осталось, да и из рук все валилось. наконец, не выдержав, эльф пошел разыскивать кого-нибудь, братьев, кузенов... неважно!

Арафинвэ подошёл к брату и остановился рядом с ним. Путь был долгим, но только теперь, когда они были почти у цели, он почувствовал усталость. В пути было не до неё - раненые требовали постоянного внимания, да и других дел было достаточно.
Но поддаваться ей было рано - они всё же еще не пришли. Арафинвэ взглянул на брата:
- Как ты?
Он знал старшего очень хорошо, и безо всякого осанвэ мог понять, о чём тот думает. Да и говорили они много.
- Мы добрались.. почти.
Ни о чём серьезном заговаривать не стал: знал, что брат сам скажет, если сочтёт нужным.
Впереди уже видна была деревянная стена и высокие ворота.
- Похоже, нам оставляют почти достроенный лагерь...- негромко сказал он.

Нолофинвэ тепло встретил Турукано; у них состоялся и деловой, и личный разговор, а теперь они разошлись. Финдекано же не стал торопиться к своим.

Нолофинвэ взглянул на брата, кивнул.
- Думаю, - просто ответил он, снова устремляя взгляд вперед. В простом слове умещалось достаточно. - Да, добрались... наконец-то. Это место надолго станет нашим домом.
Нолофинвэ сомневался, что вскоре будет действительно называть и считать его домом, а не жильём. Военным лагерем, каковым это поселение и было.
Поселение должно было послужить серьёзным подспорьем, но Нолофинвэ ещё приходилось напоминать себе, почему он принимает предложение сыновей Феанаро.
- Да, так. Как считаешь, мы должны быть благодарны? - Нолофинвэ чуть прищурился, смотря на укрепления впереди.

Арафинвэ кивнул. Ответ брата был ему более чем понятен.
Домом ли? Скорее, временным пристанищем. Им нужен отдых. Долгий... необходимо поднять на ноги раненых и уставших. А потом... потом искать то место, где действительно будет дом. Второй... потому что первый навсегда остался за  морем.
Эти земли были другими. Совсем не похожими на Аман. Тут даже время текло иначе. Финвион вряд ли смог бы это объяснить словами, просто чувствовал.
- Благодарны?
Арафинвэ взглянул на брата. Покачал головой медленно.
- Не знаю, toronya... Но это шаг навстречу. И думаю, что для них он не был простым.
Макалаурэ говорил от себя, когда приезжал. Судя по тому, что они видели сейчас, и что говорил Турьо, так думал не только он. Но были и те, кто наверняка считал иначе, и старшим племянником вряд ли пришлось легко.
- А ты сам как считаешь, брат?  Что чувствуешь сейчас?

Шаг навстречу. Шаг. Нолофинвэ хмыкнул.
Помолчал.
- Я в ярости, брат мой, - в противоречии со словами голос прозвучал спокойно, - на Моринготто? На... родичей? Благодарным я не могу быть им. Но, - он двинул губами, - взаимодействуя, мы скорее будем готовы к битве. А я хочу её.
Нолофинвэ смотрел вперед.
- Главное, что раненные теперь точно выживут, - он чуть улыбнулся, - это очень хорошо.
Война с Моринготто была важнее; только смотреть за родичами будет нужно в оба.

Арафинвэ подошёл ближе к брату и положил руку ему на плечо.
- Знаю.
Ярость... он никогда не думал, что сумеет понять, что это такое. Но вот случилось: бывали моменты, когда она приходила, не спросясь. Во Льдах, когда кто-то тонул в полынье или не просыпался, здесь, когда погиб Аракано... Но младший финвион не хотел жить с ней в душе. Не она должна вести их вперед, не ярость, не гнев, каким бы праведным он не был.
- Нам нужно постараться... взаимодействовать. И это понимают все - они тоже. Иначе не ушли бы. Ярость не должна стоять у нас на пути.
Иначе это путь в никуда...
- Да. - Арафинвэ улыбнулся тоже.- Выживут и сумеют отдохнуть.
Отдохнуть стоило не только раненым.