"Но вы прошли и Льды отныне лишь в памяти..." - Улыбнулась майэ.
Между тем огонь жадно сжирал запасы хвороста, а потому через какое-то время Аракано встал и отправился за хворостом.  Пока нолдо отсутствовал, Тиль разведала свои старые запасы на предмет  котелка и хотя бы одной кружки, с удовольствием отметив, что время не испортило посуду, а природа не взял над нею власть. Обычные походные вещи, которые банально приходилось хранить здесь - при перевоплощении даже не все элементы одежды были способны преобразоваться в новую материю, не говоря уже про сопутствующие мелочи. А потому они здесь и хранились. Тиль, осторожно пробалансировав на узком карнизе, выбралась наружу, ощущая приятную прохладу самого темного часа ночи. Она отправилась на сбор трав, и это заняло у нее несколько больше времени, чем у Аракано, с которым она неведомым образом так ни разу и не пересеклась в своих поисках. Уйдя ближе к окрестностям лагеря (благо, скорость она развивала хорошую в любом обличьи), Таринвитис наткнулась на патруль эльдар, зато они на нее - нет. Они искали младшего лорда, который сбежал посреди ночи в лес. Тиль не знала, как быстро они его обнаружили, но поспешила вернуться к meldo. Собрав пучок душистых трав, омытых утренней росой, дева вернулась в грот, отметив, что ее возлюбленный принес нового хвороста, который сложил аккуратной кучкой.
- Это радует, - сказала она. Но на ее лице была задумчивость и даже некоторая озабоченность. - Тебя ищут. Минут десять назад были у лагеря.

На ее возлюбленном после слов Тхурингветиль не было лица. Она обеспокоенно посмотрела в глаза Аракано, силясь понять, что так терзает его душу. Если вдруг надо вернуть его обратно в лагерь - она вполне сможет в этом помочь. И получится без какого-либо нагоняя, тем более что пока что не прошло и часа, как он пришел к майэ сюда, в грот. Она понимала, что ему надо идти. И что после этой встречи их разлука продлится еще сильнее. И вот - Первая леди в Ангмадо, она не знала, что сделать, да и была не в силах помочь тому, кто украл ее сердце на вечные дни.
"Расставание всегда тяжко, но теперь тебе вновь надо идти - не хочу, чтобы из-за меня влетело тебе. Иди, meldo..."

Тиль тяжело вздохнула.
"Нет, Аракано. Не надо пока что делать выбора - ты сейчас уйди и скажи, что решил прогуляться, тогда они не станут ничего выпытывать, как думается мне. Не могут же они тебя запереть в лагере подобно птице в клетке, думаю, они это поймут" - Ласково улыбнулась Тхурингветиль. - "Я не смею тебе советовать, но все же послушай - если стоит такой выбор, то иди за семьей - я из Ангмадо и теперь враг на обоих сторонах... Хотя нет, пока что только твоим родичам. Со мною ты бед не оберешься, а с ними со временем меня позабудешь. Так будет лучше..." - Сказал Тхурингветиль, отступая на несколько шагов назад.
Между тем откуда-то сверху послышались голоса - огонек не был ясным ориентиром ровно до тех пор, пока кто-нибудь не пройдет сверху над провалом. Или не решится идти по руслу старой реки...
"Иди..."
А сердце разрывалось. Конечно, она не хотела его отпустить, но в тоже время ясно понимала, что с нею Аракано лучше не оставаться. Она будет изгоем, врагом со всех сторон... Не положено лорду разделять участь таких, как она.

Она еще долго стояла неподвижной статуей, смотря вслед тому, кто открыл ей дорогу к Свету... А во взгляде плескалась великая печаль. Сколько она еще его не увидит? Сколько продлится их разлука? Неужели он уйдет навсегда? Или они смогут преодолеть предрассудок что темные не умеют любить и не способны вернуться к Свету?..
...Она ушла через час после рассвета, собрав все свои вещи. Лишь пучок трав, из которых майэ так и не сделал отвара, остался лежать на холодном камне... Ушла пешком, умело избегая патрулей эльдар, которые начали на нее охоту. Или просто искали? Тиль вернулась в ставшие такими родными горы, но вместе с тем в то утро в ней что-то очень сильно надломилось  умерло - ее больше не радовали снежные вихри, больше не увлекала в погоню метель, а голос гор стал звучать глуше и грубее, более не маня в свои неизведанные просторы... Она стала молчалива и грустна, но все-таки сдержала некое негласное обещание - больше о себе не напоминать. Так прошла неделя, потом вторая, а за ней началась третья. От тоски хотелось выть - и она, обратившись волчицей, выла, пугая всех птиц в округе и заставляя прятаться все зверье. К Мелькору несколько раз являлась, но в основном отсиживалась на границах Ей было не ведомо, заметил ли он в своей ученице _такие_ перемены. Да и было, собственно, все равно...
Дни превращались в пытки, и теперь Ангбад опостылел. Она более не могла видеть горных пиков, прорезающих низкие облака своими шпилями, она более не радовалась, когда на тонкие зеленые стебли выпадал снег, и лишь ветер помогал заглушить сердечную боль. Ему она отдавалась со всей душой - то в облике волчицы прорежет путь в разнотравье Ард-Галена, то летучая мышь рассечет воздух своими крылами в бешеном полете... И вот однажды она вновь, не ведая того, куда несется подобно серой стреле, вновь оказалась у берегов Митрим. Вновь пришла к гроту, но пролетела его. Остановилась лишь тогда, когда поняла, что вокруг зеленеют деревья и поют птицы, а травы более пахучи и резки в этом запахе. так и дразнили волчий нюх. Она очнулась, осмотрелась и поняла - еще немного, и перед носом встанут колья частокола...

Полежав немного в густой тени и будучи плотно сокрытой от чьих-либо взглядов, у майэ назрела мысль. А потом она просто взвесила все "за" и "против" и решила рискнуть. Гулять так гулять - а потом пусть хоть в Круге Судеб судят, пусть хоть за Грань Мира гонят, она больше не может. Обернувшись мелкой куницей, она, дождавшись, пока кто-нибудь пойдет в лагерь, тенью скользнула вместе с ними и была такова. Затеряться в лагере не составило особого руда - плюс аванирэ да чары скрывали сущность бессмертной. Между тем сама бессмертная искала и пыталась найти только одно - Аракано, прячась по теням и заукоулкам, лишь бы не углядели, лишь бы не увидели, чтобы увидеть его в последний раз, чтобы растворится в черноте его и глаз и перестать существовать... То, что ее поймают - она была уверена.И была готова к любой казни, какую только выдумают эльфийские умы. Главное успеть все сделать до того момента, пока особо чувствительный эльда не почует ее присутствие и не поднимет тревоги...
Вот и его палатка. Уже и не охраняется. То было хорошо. Оставалось надеяться, что он там, внутри, а не шастает по лагерю. И - последний рывок, перебежать свободное пространство с такой быстротой, на какую только была способна куница да скрыться под тяжелой тканью полога шатра - так, ветерок дунул. И остановиться в тени, боясь пошевелиться и открыть глаза, чтобы не разочароваться....

Она опасливо приоткрыла глаза... И сердце ухнуло в никуда. Не было. И значит и делать здесь больше нечего. Эта самоубийственная идея в отсутствии одного из действующих лиц перестала казаться такой уж и заманчивой. Тиль попятилась и выбралась из шатра. Все той же тенью заскользила, но уже к выходу. И, когда мимо нее промчалось несколько вооруженных воинов, поняла, что что-то было не так. С утра чуяла, что беде не миновать, но разлука потихоньку сводила с ума. Наверное, даже как-то слишком быстро для потихоньку. Мельком услышав обрывки фраз, она поняла - на лордов напали. И Аракано не было в лагере...
Наплевав на какую-либо конспирацию, она рванула в лес, и лишь инстинкт самосохранения не дал ей обратится в быстролапую волчицу еще в лагере, а лишь в лесу. Проламываясь через кусты и кустарники, она по наитию вылетела на ту поляну, где недавно был бой. Эльдар, уже отвоевавшие свое, лежали мертвыми. Были и мертвые орки. Но среди них она не чувствовала Аракано. Мысли забились пойманной птицей. "Нет!" Лучше бы он погиб, только не Ангмадо, только не оно...
Она не успела, не успела раньше орков. Ее настолько захватили личные переживания, что она просто не ломанулась сразу в Твердыню, а еще около полудня вертелась в лесу, выискивая след. И оно было сложно - истоптали все, что только можно, смрадная вонь стояла повсюду и казалось, что уже даже вся серая шкура пропиталась ею. И лишь потом, уловив верное направление, она ринулась по следу. Но не успела. Совершенно.  И тут в сознание ворвался ледяной вихрь, сметающий все на своем пути - приказ Владыки срочно явиться. Сопротивление бесполезно - она лишь ускорит муки Аракано, попытайся разыскать нолдо.
Вернувшись в крепость, она привела себя в порядок - умылась, переоделась и причесалась- теперь истинно леди Ангбада. Разве что  любит не так, как темные...
Она явилась в залу, темную и мрачную, огромную по размерам. Она давила своей мощью. Ну или это делал сам Владыка. Тиль, поклонившись Вале, заняла свое место - безупречная, какой и полагается ей быть на важных мероприятиях. Но внутри ее сердце разрывалось на части, хотя внешне даже глаза оставались холодными и тусклыми.

Тяжелые створчатые двери распахнулись, и орки, заткнувшись только у порога, вогнали, как какую-то скотину, в залу Аракано. Сердце болезненно сжалось, а в горле мигом пересохло. Тиль, чтобы не видеть мучений любимого, опустила взгляд своих синих глаз. Но не помогало - она осязала его мучения, и ничего не могла сделать, от того самой становилось только больнее. А потом... Хорошо, что она так и не посмела посмотреть Морготу в глаза. Иначе бы он увидел в них отчаяние, смешанное с безрассудной решимостью. Не посмеет, не сможет...
"Держись, meldo, мы справимся..." - Поддержала она своего друга, даря вместе с этим осанвэ и немного сил - столько, чтобы не дать прямо здесь упасть в обморок, но и не позволить Мелькору заметить сей жест.
- Прости меня за дерзость, Владыка, но боюсь, что сей зал не лучшее место для демонстрации моих способностей. Мне куда как привычнее пыточные камеры - там и инструмент под рукой, да и эхо крика боли будет не так сильно резать слух... - Сказала она, но вместе с тем понимала - сейчас Аракано _такое_ узнает о своей возлюбленно, что отвернется от нее. Не сама ли она это просила? Сама. И не сама ли потом молила Эру о встрече?  Вывод - не проси, иначе воздастся.  И далеко не в той форме, в которой хочется.
В зале повисла тишина, Вала думал. И лучше его мыслительному процессу было не мешать. Еще прибьет ненароком...
- Хорошо, Тхурингветиль, будь по твоему, - о, да у кого-то сегодня сеанс неслыханной щедрости! Но не стоит испытывать судьбу еще раз. Поклониться и сказать слова благодарности, что ей - низкой и безликой - досталась великая честь. А душа внутри аж наизнанку выворачивалась. Вот как, КАК она могла та раньше жить?

...Орки пригнали раненого нолдо в пыточные камеры, закрепили в кандалах и дождались Высокой Леди. Та жестом повелела им выйти, и лишь когда за ними захлопнулась тяжелая дубовая дверь, то позволила эмоциям прорваться наружу. Разрушился образ ледяной леди, теперь здесь находилась истосковавшаяся по ненаглядному другу дева, немного осунувшаяся и со следами бессоных ночей на лице. По щекам потекли соленые слезы, но майэ пыталась их утереть. Она подошла к Аракано, осторожно высвободила из оков и стала приводить в чувство да обрабатывать раны.
"Как, милый, как ты позволил поймать себя и привести сюда? Meldo, надо отсюда выбираться - крепись, времени у нас не так уж и много... Мы сможем, веришь?"

"Лучше бы тебя здесь не было, я бы как нибудь ужас Твердыни пережила... Все слишком запутано. Если охотились за тобой, то нас кто-то видел вместе и сдал Мелькору... " Она коснулась его затылка, исцеляя очень боли, а между тем мысли метались. Надо было выбираться из Ангбада, но как? Это она и пыталась придумать. И придумала.
Но дверь распахнулась и вошел Властелин этих земель. Она молча вскинула на него свои синие глазища, ибо и без слов все было понятно. Между тем Вала прошелся по камере и размышлял.
- Если от кого я и ожидал удара в спину, то не от тебя, Тхурингветиль... И что мне теперь с вами сделать? - А на лице улыбка предвкушения... Вот кто был истинным мастером в пытках и издевательствах.
Тиль сидела между Аракано и Морготом, не смея сдвинуться с места. Она не могла так просто отдать своего возлюбленного в лапы этого Валы, но что она могла против него? Могла спеть сильнейшие мороки или сны, но тогда она лишится всех своих сил, а нолдо не знал дороги назад...

Аракано с заметным усилием поднялся на ноги, и Тиль кинула на него взгляд, полный непонимания и беспокойства. А потом Моргот вновь завел свои речи, которые опять были проигнорированы. Таринвтис хотела сказать Аракано по осанвэ, чтобы тот не поддавался на провокацию, ибо такое предложение сродни самоубийству. Бесполезное геройство и показушная храбрость еще никого до хорошего не доводила. Между тем, чтобы хоть как-то отвлечь внимание от ее возлюбленно, Тиль, не вставая (вообще никакого почтения к старшим!), дерзко бросила в ответ:
- Тебе лишь бы со слабыми бороться, чем равным на бой вызывать! - По крайней мере, ей будет не так больно. И продержится она дольше, и сил у нее побольше, и даст Аракано шанс уйти. Вала рассмеялся на дерзкие речи своей ученицы. А потом ударил - внезапно, просто посмотрев на майэ. Ударил мысленно. Голова тут же зазвенела от боли и напряжения, майэ всеми силами пыталась удержать стену аванирэ, чтобы не дать врагу проникнуть в сознание, насильно сломав дух и волю. Не поддавалась, минут шесть, а потом потеряла сознание, потому что сама душа стремилась запереться от такого проникновения в себя, и самый простой выход - спрятаться, уйти туда, где не достанут. Она и ушла. Правда. тела не покидая, ибо все еще была привязана любовью к тому, рядом с кем телесно сейчас находилась Тхурингветиль. И все, что майэ успела сказать Аракано перед тем, как мир сомкнулся в темноту перед ней - это "Прости...", прошелестевшее ветром на самом краю сознания.

Его ответа она уже не слышала, отдаваясь в объятия мягкой и ласкающей тьме, дающей защиту и покой....
Сознание вернулось не так быстро. Но вернулось, куда ж ему деваться. Особенно когда поняло, что давления из вне уже нет - оно отступило, отхлынуло отливом. Но никто не обещает, что прилив будет нескорым. Саму же Тиль, пока она была без сознания, чтобы сильно процессу не мешали, также заковали, нацепив на тонкие нежные запястья кандалы.
Голова сильно болела, будто бы по ней стучали долго и упорно. Вот - цена, которая платится за сохранность своего "Я". И она достаточно невелика, если уж о том речь зашла. Могло быть хуже - потом жить не хотят, когда ломают аванирэ. Мир перед глазами принимал очертания ну крайней неохотно, но принимал, постепенно делая острыми углы, слишком ярким свет и ну уж очень громкими голоса. И тут она - дернувшись, чем вызвала еще одну острую вспышку боли - в сторону - Аракано не было рядом! А Моргот за всем этим глумливо наблюдал. А потом он перевел взгляд, и Тиль невольно проследила за ним, увидев возлюбленного, прикованного к стене. Тварь! Безжалостная, равнодушная тварь! Тиль вцепилась ненавидящим взглядом в Мелькора, в котором ясно читалось все то, что Тхурингветиль думала об Темной Вале.
- Ну что, начнем? - Улыбнулся он и что-то приказал оркам - Тиль не услышала, что, просто дернулась вперед. Но ее остановили кандалы, которых она раньше не замечала и которые теперь сильно впились в запястья. Да и боль вновь напомнила о своем существовании. Да что там боль! Она была так - песчинка в пустыне по сравнению с тем, как разрывалось сердце майэ.

"Хорошо..." - Но судя по тому, не шибко хорошо. Бывало и лучше. Равно как и хуже.
Одно испытание двоим. Как это оригинально! Тиль не смотря на оковы и боль вновь сделала попытку рвануться к любимому, которому начали подносить разогретый до невероятной температуры железный прут, отливающих красным потоком жара. Казалось, что сейчас подносили его не к Аракано, а к ней. Тиль пыталась облегчить боль своего возлюбленного просто разделяя ее с ним, как бы тот не старался закрыть свое сознание от майэ. Даже это не помогало - подвергая мучениям Аракано, он подвергал и мучениям саму Тхурингветиль, только она страдала духовно, а на то, что по тонким запястьям от кандалов уже потекли теплые струйки крови, майэ внимания не обратила.
- Нет! Прекрати! Чего ты добиваешься?! - Выкрикнула она, тем самым прерывая мучительную пытку, ибо внимание Валы переключилось на другое бессмертное создание.
- Я просто хочу показать, что не стоило уходить от меня к этим жалким эльфам. - Ледяным тоном да с такими нотами, будто бы не в первый раз объясняет неразумному дитя то, что оно и с первого, и со второго и со всех последующих не поняло.

- Нет! - Не помогало. Тогда надо было бить проверенным средством, но не успела. Ее отвлек вопль Аракано, когда к его груди приложили "клеймо Ангмадо". По щекам текли слезы, волосы растрепались. От той высокомерной и гордой Леди Севера не осталось ничего - лишь страдающая дева, которая видит и не может ничего сделать.
Пытка на несколько мгновений прекратилась. Лишь для того, чтобы приготовить новое орудие. О, сколько раз она сама такое делала! И теперь проклинала все это как только могла, ибо примерный порядок знала. И это было еще не самым жестоким мучениям, которому можно подвергнуть эльфа... Взяться за руки орки не успели, она смела их мысленным ударом, заставив отшатнуться от стола и в неудомении затрясти головами - теперь понадобятся новые палачи. Видя это, Вала одним шагом оказался рядом с майэ, поднял ее за горло, и кинул в самое лицо:
- Да как ты смеешь! - А потом швырнул на пол, как игрушку. Ей было уже все равно, лишь бы над Аракано перестали издеваться.
- Прошу, прекрати эту пытку, - взмолилась она. И вслух проронила. - Прошу...
Хотевший было вернуться к оставленному развлечению Вала замер, обернулся и посмотрел на Тиль. Долго и испытывающе.
- Прошу... - Так низко она еще никогда не опускалась, да... Но смотреть на гордость было некогда, она только сгубит.
- А что я за это получу? - Спросил он, склонившись к майэ.
И чтобы Аракано не слышал цены, она вновь воспользовалась осанвэ:
- Меня. Всю. До конца моих дней. Только прошу, отпусти его...

"Со мной... Хотела бы сказать все в порядке... Но не могу - ты в опасности..." - На сколько могла, на столько ласково ответила Тхурингветиль, не прерывая мысленной связи, удерживая ее. Пока он здесь, она не сможет жить спокойно. Когда окажется от сюда далеко - будет проще...
Моргот смотрел своими черными глазами в глаза Тхурингветиль. И майэ казалось, что он прожигает своим взглядом в ее душе огромную дыру. Но тут Аракано пришел в себя на столько, что смог сказать роковые слова...
"Meldo, нет..." - На одном дыхании... Ответить Вала не успел, переключившись на нолдо. Интересно, как долго эти двое будут гонять его туда-сюда? Грозной скалой навис он над Аракано, а Тиль внутренне сжалась, мысленно перебирая варианты действия.

Тиль, просто слыша эти речи, не могла не бояться. Она отчаянно рвалась из оков, но железо лишь сильнее впивалось в тонкие женские запястья, и эта боль отрезвила таки разум майэ. И она вспомнила все, что может. И вознесла молитву Ирмо, а потом, призвав все свои силы, начала выплетать Песню Веления, надеясь, что она сработает хоть как-то...
Неприступны стены твои,
Глубоки рудники и подземья,
Велики легионы твои,
Но плету я волшебную Песню Веленья,
Чтоб сомкнулись очи твои,
Чтоб заснули верные слуги,
Чтоб мы с милым другом смогли,
Убежать из застенок Твердыни.
Ты силен, непокорен и горд,
Но не покорен и нолдор народ,
Что томится в застенках Ангмадо,
Ну и мне, непокорной, то надо
Чтоб ты поддался влиянию чар,
Чтоб и слуги твои смежили веки,
Чтоб и огонь темных Севера гор
Поддержал мои грустные строки.
Так усни же, Владыка рабов и снегов,
Не тебе с этой силой бороться,
Не тебе противится магии снов,
Что исходит от плененного сердца.
Покрывалом накрыло Ангбад,
Ни откуда не слышно ни звука,
И пройти мимо спящего орка
Не составит отныне преград.
Царство сна и покоя укроет тебя,
О великий и Темный Враг мира,
Ведь сновиденья я в ноты вплетая,
Я встаю как гора
Против сил великих и темных,
И противится мне ты не в силах,
Ведь ведет меня Свет, что зовется любовью!