- У тебя есть основания его покрывать, - с интересом исследователя, поймавшего необычную букашку с тремя головами, поинтересовался Эталдет, - или же ты упираешься просто мне назло? В принципе ты же знаешь, что я могу заставить тебя говорить в обоих случаях, но весьма любопытно, что именно тобой движет. И ради чего ты готов чем-то пожертвовать – ради постороннего тебе орка, которого ты ненавидишь, или речь идет о собственных амбициях, так некстати проснувшихся? Только подумай, что я могу зайти очень далеко, я это знаю, а вот как далеко готов зайти ты? Мы ведь уже пробовали, в тот раз тебе не очень понравилось. А ведь это было так, мелочь, лишь только чтобы немного ввести тебя в курс дела.
Темный усмехнулся и легко поднялся на ноги, отчего Миниэль еще поспешила отодвинуться от него в сторону пленника, где, как ей казалось, было безопаснее.
- Звуки, которые не давали тебе спать в последние дни, думаю, хорошо тебе запомнились. Ты точно уверен, что это та цена, которую стоит заплатить за простой вопрос, лично тебя вообще не касающийся? Стоит твоя гордыня страданий других? На свои собственные ты, полагаю, готов героически согласиться, хоть и понятия не имеешь, что на самом деле это такое. Только не говори, что это я такой подлый негодяй. Пока что это именно я уговариваю тебя договориться по-хорошему, разве нет? Хотя перенести разговор за стену – вопрос нескольких минут.
Девушка соображала в обсуждаемом вопросе очень и очень быстро, потому что начала бросать на узника взгляды, полные панического ужаса и мольбы. Было похоже, что она искренне верила в то, что у ее рыжего знакомца хватит глупости продолжать запираться. Вероятно, она бы уже давно во всем призналась, даже в том, чего никогда не совершала, если бы не надеялась, что «а вдруг еще пронесет», и не боялась привлекать к себе внимание, чтобы не было еще хуже.

В ответ на затейливую тираду Найденыш удивился. Это слегка заставило Эталдета задуматься, потому что он предполагал какую угодно реакцию, но не эту. Интересно, что именно его УДИВИЛО? Вроде бы ничего такого он не сказал. Или сказал все-таки, но сам не заметил? Это стоило обдумать на досуге, вдруг да и поможет в дальнейшей работе. На досуге, но не сейчас.
Когда хотел, пленник быстро и хорошо все понимал. Надо же, может ведь! И вот чего они все постоянно выпендриваются, неужели нельзя общаться исключительно по-нормальному, без всей этой лишней мороки? Можно подумать, это они такие плохие и злые, которым нравится издеваться над бедными несчастными пленниками! Нет, ну всякое бывает, конечно. Однако в большинстве случаев остроухие сами вынуждают их к крайним мерам. И с кого потом спрос?!
- В принципе, ты почти верно все сформулировал, - одобрил майа, выслушав собеседника до конца, не перебивая. – Ты можешь как положено ответить на мои вопросы, и мы на этом договоримся. Или же будешь запираться, и мне придется искать способы добиться ответа как-то иначе. Ну, или я могу передумать, вообще не задавать больше этого вопроса и уйти, оставив тебя отдыхать. Или задать другой вопрос. Или не задавать. Мораль в том, что я могу выбирать, что мне делать, а ты не можешь. Хочешь ты того или нет, тебе придется подстраиваться под ситуацию. Ты можешь выбирать только результат, который получишь, но избежать выбора не получится. До тех пор, пока ты будешь находиться по ту сторону стола. – Эталдет усмехнулся. – С этой стороны все иначе. Вот она – темный указал на девушку, - правила давно уяснила. С той только разницей, что ей выбор стороны не предлагался.

Эталдет молча выслушал все, что говорил Найденыш, внимательно на него глядя. Майа молчал. Во-первых, ученик был великолепен, и все настолько хорошо сформулировал, что возразить, собственно, было уже нечего даже такому опытному демагогу, как глава ангбандской разведки. А во-вторых, темный боролся между двумя очень яркими эмоциями, которые вызвали у него слова собеседника - досадой и восхищением. Досадой оттого, что к плану Б все-таки переходить придется, как ни крути. А это - дополнительная нагрузка, если не говорить ни о чем больше. И восхищение тем, насколько хорошо Найденыш соображал, даже находясь на грани срыва, едва сдерживая злость и раздражение, он так четко излагал совершенно правильные мысли, которые для других не то, что годами доходили - вообще были порой недоступны. Была ли это кровь Феанора или личные качества его младшего сына, однако отпрыск вполне оправдывал возложенные на него надежды. Эталдет был сто раз прав: если этого мальчишку удастся склонить на свою сторону, Север получит такого последователя, о котором раньше никто и мечтать не мог.
По виду Эталдета казалось, что он был готов придушить пленника собственноручно. Или же броситься ему на шею и расцеловать, одарив ценными подарками. Темный, впрочем, вполне справился со своими чувствами и остался на месте.
- Ну что ж, - не скрывая своего глубокого удовлетворения, произнес наконец майа, - первый урок ты прошел, нет смысла его продолжать. Ты думаешь, что от тебя больше ничего не зависит. Отчасти ты прав. Но только лишь отчасти. Однако это следующая тема, не буду забегать вперед.
Эталдет перешел на темное наречие и произнес какую-то тираду, обращенную к оркам. Голос его был сухим и ровным. Охранник-неудачник после его слов совсем сник, попытался возражать, гневно показывая на пленника и девушку. Однако майа демонстративно не стал его слушать, повернувшись к нему спиной. Собратья с дубинками ловко подхватили полуголого товарища и поволокли к выходу из комнаты. Миниэль замерла чуть ли не с открытым ртом, причем лицо ее выражало одновременно ужас, злорадство и удивление.
- Ему полагается публичная порка и немедленная отправка в разведотряд. Хватит прохлаждаться тут и правила нарушать, - любезно разъяснил Эталдет единственному зрителю, не владевшему темным наречием. - Он не имел права оставлять вас наедине ни под каким предлогом. Это серьезный проступок, за который полагается соответствующее наказание. Полагаю тебя это мало беспокоит, но считаю невежливым не объяснить то, чего ты не понимаешь из-за незнания языка.
Майа окинул комнату оценивающим взглядом, как будто бы собрался делать уборку или что-то еще глобальное.
- Свободна, можешь убираться отсюда, - непринужденно бросил он Миниэль, даже не глядя на нее в тот момент, когда говорил. - Ты больше не нужна сегодня.
Девушка несколько мгновений переваривала услышанное, не веря в свою удачу. Она даже на пленника посмотрела с вопросом, мол ты тоже это услышал, я не ошиблась. Потом наконец решила не рисковать и не ждать, пока темный передумает, а бегом бросилась прочь из камеры, только бы не успели остановить. Даже оглянуться поостереглась.
- А мы с тобой продолжим, - взгляд темного остановился, наконец, на пленнике. - Не будем зря тратить время.
Эталдет отступил немного в сторону, и тут же двое из трех стоящих за спиной у узника орков, вцепились в него мертвой хваткой, заставляя подняться на ноги, но при этом держа так, чтобы максимально затруднить сопротивление с учетом скованных конечностей.

Пленник смотрел с вызовом и сдаваться не собирался. А можно подумать, этого кто-то от него требовал или хотя бы даже ожидал в ближайшее время. Эталдет насмешливо улыбнулся и еще немного отступил, оставляя своим подчиненным простор для деятельности. Третий орк рывком отставил в сторону стул, убирая его со своей дороги. Двое его товарищей потащили свою жертву к двери, через которую узник еще ни разу не ходил, а третий пошел следом, ступая так близко к пленнику, что едва не толкал его в спину. В дверях опытные конвоиры очень сноровисто протиснулись боком, не выпуская жертву из рук, а напротив, плотно прижав ее к себе.
В пыточной было жарко и грязно, в отличие от прошлого раза, когда тут царил практически идеальный порядок, и стоял целый букет неприятных запахов. Конструкция, к которой ранее была прикована Миниэль, отсутствовала вовсе. Зато на цепях в углу болтался изможденный узник. При виде вошедших он нервно дернулся, отчего начал покачиваться из стороны в сторону: ногами он до пола доставал едва-едва, вися на скованных руках. Грязное тело было покрыто следами множественных встреч со специалистами Эталдета, однако большинство из них были старыми, как попало залеченными или затягивающимися естественным путем. У самой стены со скучающим видом на табурете сидел орк, выполнявший, по-видимому, роль палача. Он не то, чтобы не поднялся, даже с места не шевельнулся без приказа, наблюдая за появлением пополнения как за чем-то, что его совершенно не касается.
На столе у очага была растянута вторая жертва, крики которой и слышались в соседней камере перед самым приходом темного. Пленный был залит кровью, которая капала даже на пол, и не подавал признаков жизни. Или уже умер, или находился глубоко без сознания. Дежурный орк деловито возился с огнем, нагревая в нем какие-то железяки и тоже делал вид, что его ничто в мире не касается.
Вошедшие орки с новеньким вынуждены были в нерешительности замереть, не зная, что им делать дальше. Свободных мест не наблюдалось, указаний не поступало.

Орки, вошедшие в пыточную, остановились, размышляя, что же им делать дальше. Двое держали пленника, третий оставался чуть сзади. Эталдет задержался в камере, вероятно, раздавая указания оставшимся там троим конвоирам. При виде живописной картины узник дернулся раз, потом еще один и затих. Задумавшиеся орки - вещь вообще опасная и нежелательная, ибо пока эльф вырывался, они крепко держали его, четко выполняя годами отработанные правила, не оставляя ему ни одного шанса. Однако как только он перестал двигаться, его сочли успокоившимся и переключились на более актуальную проблему: а что делать дальше? Тупо стоять тут и ждать указаний или указания все же были, а они умудрились что-то забыть или перепутать. Палач и его подручный, гады, как назло помогать не хотели, потому что делали вид, что их это вообще не касается. Размышления давались оркам плохо, они растерянно переглянулись. И именно это привело к тому, что один из конвоиров продолжал исполнять инструкции и крепко держал пленника, а вот второй немного отвлекся и ослабил хватку.

Все произошло стремительно. Пленник вырвался из рук зазевавшегося охранника и быстро ударил второго, который был, кстати, ни в чем не виноват. Тот удара не ожидал, по крайней мере, такого сильного, и никаких мер принять не успел, а лишь хватал ртом воздух. Палач продолжал невозмутимо сидеть на своем табурете, благо драка происходила не перед самым его носом, а чуть в стороне и ему никак не мешала. Дежурный же оставил в покое свои железяки и заинтересовался происходящим, однако раньше времени лезть тоже не стал. Впрочем, необходимости не было. Конвоиры, несмотря на допущенный промах, были опытные и усмиряли множество узников в разных ситуациях и не раз. Технология была отработана до мелочей, и драться они явно не собирались.
Проштрафившийся орк моментально сориентировался и резким коротким движением пнул эльфа в колено, стремясь как можно быстрее уронить его на пол. Третий тоже не стал зевать, сорвал со своего пояса короткую увесистую дубинку, однако в ход ее сразу не пустил, а воспользовался пока только своим кулаком, который почти одновременно с пинком товарища опустил на загривок повернутого к нему спиной эльфа.

Отредактировано Эталдет (2015-05-11 22:57:47)

Хоть первый пинок возымел не такое действие, как планировалось, никто особо не расстроился, ибо следующий сразу за ним удар довершил начатое вполне успешно – жертва не устояла на ногах. Вообще эти конвоиры были на редкость безэмоциональные ребята, в отличие от тех, первых, которые мгновенно раздражались и стремились потом выместить свое раздражение на обидчике, уже не думая ни о чем. Тех легко было спровоцировать на драку, которую остановить мог только весомый начальственный приказ. Эти же не только не собирались драться, а из всех эмоций, которые отражались на их мордах, были только боль, у тех, кому досталось, и досада у остальных. Причем досада не на пленника, который вообще за разумное существо, видимо, не считался, а на товарищей, проштрафившихся и допустивших нарушение инструкции и, как следствие, дополнительные усилия со стороны остальных. Узник был для них животным, которое следовало конвоировать, соблюдая все правила обращения с этим видом животных, не более. Если ты нарушил порядок, и животное вырвалось, то не животное было в том виновато. И чтобы приструнить его, тоже существовал набор средств, не оценивающийся в парадигме гуманный/негуманный, а лишь эффективный/неэффективный или оправданный/запрещенный без приказа.
Последнее отчаянное сопротивление пленника прилетело все тому же страдальцу, который пока приходил в себя, потерял драгоценное время. Пинавший успел отскочить в сторону, а третий охранник находился сзади, а потому вне зоны доступа. Пострадавший глухо взвыл, выругался и, наконец, отступил в сторону. В это время как раз обладатель дубинки молниеносно нанес ей сразу несколько коротких резких ударов по разным частям тела, не ломающих еще кости, но весьма болезненных, а специалист по пинкам добавил еще от себя. После чего все втроем – вместе с еще слегка прихрамывавшим пострадавшим – они быстро и слаженно вцепились в пленника, не давая ему прийти в себя, и рывком подняли на ноги, приводя в прежнее положение и пресекая попытки вырваться снова.
Эталдет появился на пороге мгновением раньше, и выражение его лица явно не сулило ничего хорошего, вот только было не совсем понятно, кому именно – узнику или его охране. Или даже ни в чем не повинным свидетелям, потому что палач перестал скучать и поспешно поднялся с табурета, изображая готовность отдать жизнь за ради любимого начальства, а чью, это уже как получится. Дежурный тоже чуть ли не вытянулся по струнке и даже метнулся обратно к своему очагу, чтобы никто не заподозрил его участия там, где его быть не должно.

Эталдет на Найденыша не смотрел вовсе, словно его и не было тут. Зато взгляд его стал сразу холодным, ледяным просто. И все присутствующие моментально холодели не столько от этого взгляда, сколько от той угрозы, которая волнами расходилась от темного в разные стороны. И это при том, что майа не кричал, не угрожал, вообще не произнес ни слова, а просто стоял и смотрел, даже не прицельно, а как-то в пространство. Но даже и это возымело свое действие на хорошо знающих его и подчиненных, и их жертв.
Наконец Эталдету надоело сверкать глазами, и он отдал короткое указание. Конвоиры еще крепче вцепились в Найденыша, хотя крепче было уже, кажется, некуда. Дежурный метнулся к двери в коридор, откуда сразу же появилось еще двое орков, которые молча и ловко, подгоняемые негромкими указаниями дежурного, принялись возиться у залитого кровью стола. Частично они своими тушами загораживали весь обзор, но частично было видно, что они расстегивали ремни на абсолютно безразличной к их действиям жертве. Один, другой, третий...
Палач неуверенно переминался с ноги на ногу, не зная, то ли можно уже сесть и посидеть, то ли продолжать изображать столбик. Пленник на цепях не шевелился вовсе, стараясь даже не дышать и безосновательно надеясь, что о нем не вспомнят, хотя бы еще какое-то время.
Наконец орки закончили, приподняли бесчувственное тело и поволокли к выходу, а потом и вовсе исчезли за дверью, которую за ними аккуратно закрыл дежурный. Следующая команда на темном наречии - и один из конвоиров без лишних слов коротко и четко ударил пленника, вырубая его.

Как только Найденыш отрубился, события стали развиваться гораздо быстрее. Эталдет отдавал короткие команды, орки молча  и споро их исполняли. Подхватив бесчувственное тело на руки они привычным движением водрузили его на стол и начали возиться с креплениями. Воспользоваться обычными ремнями не позволяли кандалы, а снимать их ради этого было довольно долго, да и указаний не было. На этот случай имелись альтернативные варианты крепления, потому что материал был разный, и все уже когда-то не раз было придумано, опробовано и отработано. Кандалы смещались к самым запястьям, а руки можно было закрепить чуть выше железных браслетов. Можно было бы обойтись и просто защелкнув цепи кандалов специальными для того предусмотренными креплениями, но это оставляло большую свободу движений и было неудобным для работы. Ноги закреплялись тем же манером. Тело можно было располагать как вверх лицом так и вниз по желанию. На этот раз пленника поместили вниз лицом, повернув голову набок и также закрепив ремешком на шее, чтобы не позволять отворачивать ее в другую сторону - ее попросту невозможно было поднять от поверхности стола. Закончив возиться, конвоиры получили разрешение удалиться и чуть ли не бегом кинулись вон в коридор. Дежурный аккуратно закрыл за ними дверь и вопросительно посмотрел на начальство, которое вроде бы немного удовлетворилось и  сверкать глазами перестало. Майа подошел ближе к столу, самолично проверил работу, задумчиво провел пальцами по рыжим волосам, кончики которых намокали в пока еще чужой крови. После чего кивнул головой и немного отошел в сторону.
Дежурный извлек откуда-то ведро холодной воды, удивительно как остававшейся холодной в душной камере, и от души вылил ее на голову бесчувственной жертвы. Обычно это отлично работало.

Эталдет перестал злиться или, по крайней мере, изображать из себя раздраженного и вернулся к своей обычной рабочей невозмутимости. Он внимательно наблюдал за тем, как Найденыш приходил в себя. Очень внимательно, только что записи не вел, видимо, вполне надеялся на свою память. Наконец эльф начал подавать вполне определенные признаки жизни, и майа удовлетворенно кивнул. Дежурный послушно убрал ведро туда же, откуда его извлек, и в ожидании воззрился на начальника. Палач тоже слегка оживился и уже не топтался на месте, а находился, что говорится, на низком старте.
Эталдет немного помолчал, хотя пауза уже слишком затягивалась.
- Знаешь, я мог бы уже уйти, - начал темный на квенья, совершенно неожиданно, делая шаг, чтобы наверняка попасть в поле зрения Найденыша. – В принципе, обошлись бы и без меня. Но боюсь, что с переводчиками будет туго. А твоя болтливая подружка тут будет явно не к месту.
Эльф на цепях изменился в лице и не смог удержаться от движения, начав при этом раскачиваться. Эталдет среагировал мгновенно, вскинув на него глаза и прищуриваясь с нескрываемым недовольством.
- Понимаешь, зараза, язык благословенного края?! А таким простеньким прикидывался… Ну с тобой я еще отдельно поговорю… - он снова повернулся к столу, - вот и переводчик нашелся сразу, хотя я ему эту работу не доверю, самому придется… Ладно, начну, - картинно вздохнул Эталдет и прошел к одной из стен, увешанных множеством полок, схватил что-то, почти не глядя и вернулся обратно, встав в центре как учитель в кругу учеников. – Когда ты был тут в прошлый раз, - начал он свое монотонное объяснение, - полагаю, тут много что тебя заинтересовало, однако не было времени на долгие объяснения. Теперь вот оно появилось. Начнем с самого простого.
Он покрутил в руках короткую плетку всего с тремя хвостами и даже без наконечников, потом продемонстрировал ее лежащему эльфу.
- Из всего арсенала, что могу предложить, это – самое простое. Конечно, при умелом использовании тоже может быть эффективно, спроси вон хоть у него, - он кивнул в сторону второго пленника. – Конфигурации бывают разные. Можно варьировать длину ремней, их толщину, материал, из которого они изготовлены. Можно утяжелять металлическими наконечниками или чем-то еще. Идея в одном: удар должен рассекать кожу. Глубина зависит от силы удара, от технологии его нанесения, от опытности исполнителя. На первый взгляд кажется не таким уж и устрашающим действием, однако тут дело не только в качестве, но и в количестве. Вначале может показаться, что все не так уж и плохо, однако потом впечатление может измениться.
Эталдет шагнул ближе к Найденышу и остановился почти вплотную, как хороший лектор демонстрируя орудие пытки поближе и во всей красе.
- Я понятно объясняю? – поинтересовался он, глядя на собеседника так, будто они общались на темы высокой поэзии в садах Валинора. Темный заботливо убрал волосы эльфа, превратившиеся в мокрые сосульки, в сторону, провел кончиками пальцев по спине, останавливаясь на широкой свежей ссадине от дубинки.
- Тебя ведь никто никогда не бил до сих пор, так ведь? – спросил он, с интересом посмотрев в лицо. – А первый опыт он всегда самый важный.
Ногти неожиданно впились в кожу жертвы, а потом сразу пальцы разжались, и Эталдет шагнул в сторону, ловко перебросив плеть из левой руки в правую.

Отредактировано Эталдет (2015-05-15 18:38:14)

Найденыш злился. Злился из последних сил. И атмосфера накалялась с каждым мгновением. Эталдет понимал, что если еще немного дожать, можно будет получить определенный результат. Но это было бы хорошо в том случае, если бы именно этого результата темный и добивался. Однако планы у него были совсем иными, а потому перебарщивать ни в коем случае не стоило.
Орки не очень хорошо понимали, о чем шел разговор, но не было похоже, чтобы они особо стремились к этому пониманию. Скорее следили за тем, не отдаст ли начальство какого внезапного указания, а они его рассеянно проморгают. Вот это будет уже совсем нехорошо. А что за представление желает себе майа, так это его личная проблема, что хочет, то и делает, он тут хозяин.
Пленник смотрел на Тельво удивленно и печально. Для того, чтобы видеть собрата по несчастью, ему пришлось почти вывернуть голову назад, но он это сделал. Взгляд, преисполненный сочувствия и невероятной муки, ибо он, в отличие от новенького, в объяснениях не нуждался, да и продолжение урока тоже хорошо себе представлял. Только сделать ничего не мог. На лице будто бы читалось: "Лучше бы я. Он же еще мальчишка!". Однако долгий опыт пребывания в Ангамандо не позволял высказать этого вслух: не поможет никому, если только не сделает хуже.

Поймав плетку и уверенно сжав ее в руке, Эталдет посмотрел Найденышу в лицо, зафиксировав взгляд, а потом замахнулся и ударил. Ремни взлетели в воздух, однако в последний момент майа незаметным движением руки слегка изменил траекторию их движения. Совсем немного. Но Таларет в своей иллюзии вовсе не преувеличивал способности шефа: тот действительно владел своими движениями виртуозно и всегда попадал только туда, куда намеревался. Удар пришелся в стол, почти не коснувшись пленника, но продемонстрировав при этом силу, в него вложенную.
- Так не пойдет! - заявил темный, как будто был вынужден кому-то объяснять мотивы своих поступков. - Едва ли таким образом тебе удастся усвоить все, о чем я только что говорил. Никакой наглядности не будет.
Говоря все это он немного отступил от стола, шаг, потом незаметно еще один, как будто бы чтобы его было лучше видно лежащему из его положения.
- У меня возникла идея получше! - заявил майа, как будто и в самом деле только что додумался до блестящего открытия века. Сделав еще шаг, Эталдет без замаха, коротко и четко ударил висящего на цепях узника. Тот дернулся, потому что удара не ожидал, но ни звука не произнес, только голову отвернул. - Так тебе видно будет гораздо лучше, - пояснил темный и ударил еще раз, четко прицеливаясь и с оттягом. На спине эльфа остался короткий кровавый след, не особо много добавлявший к уже имевшимся шрамам, однако был свежим. Однако узник снова промолчал, только изогнувшись, от чего начал больше раскачиваться, а цепи скрипеть. Эталдет резко протянул плеть палачу и отошел в сторону, внимательно наблюдая только за Найденышем. Палач принял орудие и без лишних пауз и слов принялся наносить удары. Один, второй, третий... Кровавые полосы становились все гуще, местами ложась на едва присохшие раны. Избиваемый, которому явно приходилось испытывать что-то и похуже того, что темный назвал "самым простым", некоторое время старательно держался, стараясь молчать, жалея вынужденного зрителя. Однако в какой-то момент не выдержал и застонал, негромко, но тяжело, прерывисто дыша при этом и вздрагивая всем телом при каждом ударе.

Если бы Эталдет знал, что это был его провал, возможно он бы пришел в бешенство и перевел пытку на другой уровень, а сам отправился бы докладывать Повелителю о неудаче. Не самое приятное дело, но иногда неизбежное, потому что границы возможного существовали и для них. Его эксперимент закончился бы, и пленник либо бы отправился в Чертоги Мандоса (что менее вероятно), либо же передан кому-то другому для работы, либо же угодил бы прямиком в каменоломни, чтобы хоть так приносить пользу Северу.
При всем богатейшем опыте палача и психолога, насчитывавшем не одно десятилетие, майа тем не менее не смог понять того, в чем именно он ошибся на этот раз. Неопытного наивного юношу можно было физически сломать при желании, если бы с первого дня на него обрушили всю карательную мощь Ангбанда. Можно было попытаться его обмануть, воспользовавшись его полной неосведомленностью. Можно было попытаться жестко шантажировать, играя на родственных чувствах. Возможно, все это принесло бы свой результат. Это был тот результат, который Эталдет и его подручные добивались сотни раз и достигли в этом поистине высокого уровня. Однако поставив себе совершенно иную задачу, темный не учел, что прежние методы могли оказаться не вполне подходящими для ее решения. Его идея была изначально обречена на провал именно поэтому. Не мог Эталдет понять, что неискаженные эльдар просто не способны принять его аргументы, на основании которых он сам бы в аналогичной ситуации однозначно перешел на сторону Севера не из страха, но на голой логике. Именно эту логику он и пытался продемонстрировать Найденышу, вовсе не запугивая его, а стараясь показать, что лучше, выгоднее принять сторону палача, нежели жертвы, если ничего иного тебе не предлагают. Однако темный майа не мог понять того, что было выше его понимания. Что неискаженные эльдар, а тем более мальчик, воспитанный в Благословенных землях, просто не могли воспринимать страдания ближних на голой логике. Не было у них этой логики при всем желании. Стать палачом, оценив выгоду такого положения, найдя в этом научный интерес и сделав это местом приложения своих творческих способностей, которыми его наделил Создатель еще до возникновения Арды, мог сам Эталдет. Прийти к Мелькору, не найдя себе иного места в жизни и понимая, что дело Севера - его личное дело, ибо второй раз ему уже так может и не повезти. Найденыш неожиданно понравился темному, и он возжелал поделиться с ним именно этим своим видением жизни, решив, что тот способен его понять. Роковая ошибка для обоих! Если бы эльдар были на это способны, история Арды развивалась бы совершенно иначе. Если бы Эталдет мог постичь, почему пленный принц не только не в состоянии принять, но и даже постичь его логику, возможно, его самого не было бы здесь.

Однако было все так как было. И темный все еще не догадывался о провале своего эксперимента. Оглушительном провале. Сам того не желая, Эталдет делал все возможное, чтобы научить Найденыша выжить в тех условиях, в которых он оказался. Выжить, сохраняя себя. По капле собирая опыт этого выживания, но очень быстро обучаясь. Темный точно угадывал куда бить, чтобы сделать больнее, как добиться максимального эффекта от каждого своего слова или действия. Он просчитывал все, манипулируя ситуацией как кукловод. Ошибаясь только в одном, но в самом главном. Эталдет не боялся погибнуть, ибо до того, как пришел к Мелькору, тяготился своим нудным и безынтересным существованием и жизнью не дорожил. Это безразличие ставило его выше многих, кто боялся смерти или развоплощения. Но у него не было ничего такого, ради чего он был бы готов отдать свою жизнь. Найденыш умирать не хотел, как не хотел и провести месяцы или годы в постоянных мучениях. Однако у него было то, ради чего стоило сопротивляться даже тогда, когда сопротивление казалось практически бесполезным. И этот дар был дан ему изначально и свыше - свет в душе и инстинктивное стремление к этому свету. Это можно было сломать, растоптать, уничтожить, но вместе с тем ломались и сами эльдар, переставая быть тем, кем они были. Живая игрушка не позволяла себя расчленить и перестроить. Она ломалась при каждой попытке это сделать.

Эталдет молча наблюдал за Найденышем и был вполне доволен его реакцией. Он, конечно, ожидал возмущений и ругани, как обычно. Но, возможно, удар по психике оказался слишком сильным, и остроухому просто нечего было сказать в таком состоянии. Упрямый избиваемый портил всю воспитательную картину, ибо, скотина, понял всю ее застройку и старался как можно меньше шокировать неподготовленного зрителя. Темный усмехнулся. Можно подумать, они оба не знают, что это был только вопрос времени. Долго этот доходяга все равно не выдержит. Сорвется если не сейчас, то через пять минут и ли десять, или полчаса - какая разница-то?! Он никогда не понимал таких бессмысленных героических усилий. Ну зачем делать что-то, изначально обреченное на провал. Если бы еще был шанс на победу. Но ведь знает, точно знает предел своих возможностей - судя по внешнему виду не раз уже проверяли, так что сомневаться не приходилось. И все равно пытается. Глупец? Скорее упрямый идиот.
Эталдет почувствовал, что начинает раздражаться и едва удерживается, чтобы не вырвать у палача плетку, а еще лучше взять с полки что-то посерьезнее и моментально заставить эту тварь правильно играть свою роль и не бесить его. Однако ему не хотелось нарушать план, который он себе наметил. А потому майа отдал несколько коротких команд на темном наречии, развернулся и покинул помещение, бросив напоследок на квенья:
- Я вас пока оставлю, у меня есть еще дела. Не прощаюсь.

Как только за начальством закрылась дверь, палач заработал быстрее, с каким-то маниакальным остервенением. Как будто он лично ненавидел именно данного пленника. Тот еще несколько ударов глухо стонал, а потом сдался и начал протяжно вскрикивать при каждом ударе. Палач удовлетворенно оскалился и продолжал усердно работать, однако тут вмешался дежурный, все это время молча стоявший у очага с другой стороны стола. Понять, что он говорил, не владеющим языком было невозможно, но по интонации было видно, что орк возражает, решительно выговаривая что-то собрату. Тот огрызнулся и получил в ответ еще более настойчивую отповедь. Палач скривился, бросил взгляд на дверь у самого входа, ведущую в кабинет Эталдета, и прекратил свою работу, смачно сплюнув на пол и демонстративно направившись к выходу в коридор. Дежурный снова что-то ему высказал, возможно, за спор, а возможно и за излишнее загаживание пола, чего начальство просто не терпело. Палач в последний раз огрызнулся и исчез за дверью.
Дежурный тоже что-то проворчал ему вслед. Затем склонился над столом. Он закрепил середину цепи от кандалов Найденыша в специальное устройство, а потом расстегнул ремни, крепко державшие пленного, в том числе и ремень на шее, сковывавший движение полностью. Теперь узник по-прежнему был надежно прикован к столу, не имея возможности с него слезть. Однако цепи от кандалов давали ему некоторую свободу, позволяя шевелить конечностями в определенном диапазоне, при желании даже давая возможность повернуться набок, да и голова теперь была свободна. После этого орк обошел стол, четко двигаясь так, чтобы не дать пленнику до себя достать (на всякий случай), направился к механизму на стене и резким движением опустил цепи, державшие второго узника, вниз. Тот с глухими стонами рухнул на колени, пытаясь пошевелить давно одеревеневшими руками, которые, судя по всему доставляли ему больше страданий, чем собственно само избиение.
- Приятного отдыха! - прокаркал дежурный на синдарине, который в его устах звучал просто ужасно, и тоже покинул помещение, отправившись, правда, не в коридор, а в кабинет к шефу. Не иначе как докладывать пошел.

Некоторое время пленник пытался совладать с болью, потом наконец перестал стонать, по крайней мере, заставил себя перестать и повернулся к собрату по несчастью, и отворачивая от него истерзанную спину, и чтобы лучше его видеть.
- Как ты? - негромко спросил он глухим сорванным голосом. Говорил он не то, чтобы на квенья, но и не синдарине - на том изначальном общем языке, которым владели все Пробужденные до ухода некоторых из них в Аман. - Не говори ничего из того, что не хочешь, чтобы они знали, - тут же предупредил эльф. - Они слушают. Всегда и везде. Даже когда ты спишь, они наблюдают за тобой. Я не спрашиваю, почему ты говоришь на таком странном языке... Здесь не нужно знать лишнего. Хотя и это не помогает тоже.

Отредактировано Эталдет (2015-05-17 11:00:56)

- Не думаю, что лучше, - нашел в себе силы усмехнуться пленник, - я хорошо помню свой первый раз, а я здесь давно... Ты главное не позволяй чужой боли проникать внутрь, иначе она тебя уничтожит. И не пытайся вмешиваться, это их только порадует. - Длинные фразы давались ему с трудом, но он все же старался говорить по-возможности ровно, хоть и с вынужденными паузами.
Следующая фраза собеседника настолько потрясла эльфа, что он чуть было равновесие не потерял ,с трудом удержавшись, чтобы не упасть и не запутаться в цепях. Цепи загремели, но не заглушили полностью слов, которые были даже не произнесены, высказаны на выдохе:
- Вернулись... неужели за нами?!
Однако пленник тут же вспомнил, где находится, бросил опасливый взгляд на дверь в кабинет Эталдета и поспешил еще раз предостеречь:
- Он там.
А потом о чем-то догадался, охнул и посмотрел на собеседника с ужасом, перемешанным с сочувствием.
- Ты... тебя взяли... бедный мальчик!.. ведь если ты хоть что-то знаешь, они вытрясут из тебя душу, чтобы это выяснить. Молчи! - торопливо вскрикнул эльф. - Здесь гораздо выгоднее ничего не знать и быть им неинтересным. Тогда тебя мучают просто так, но без особого фанатизма, если повезет...
На вопрос о том, кто он, узник криво усмехнулся.
- Никто. Здесь нет имен. И не должно их быть. Это слишком опасно. Имя очень многое может выдать. Главное наше преступление - что мы эльдар, а это невозможно скрыть. Имя же... Мое они так и не узнали. Да тебе оно бы ничего и не сказало, я совершенно ничем не был примечателен там. В той прежней жизни... Зови меня Безымянный, если хочешь... Или лучше - Тень. Тень - это все, что от меня осталось. Но это то, что им не принадлежит. Не сдавайся, если сдашься, будет еще хуже, поверь мне, я знаю...

- Ты правда думаешь, что это самое страшное? – попытался улыбнуться пленник. – Я же говорю: сочувствие не равно сопереживанию. Если мы перестанем сочувствовать друг другу, мы станем монстрами. Но если ты будешь пытаться все пропускать через себя, ты не выдержишь. Не думай о чужой боли, не давай волю воображению. Найди то, что тебя не трогает. Или бесит. Или раздражает и концентрируйся на этом.

Услышав имя собрата по несчастью, Тень посмотрел на него долгим внимательным взглядом, но от вопросов воздержался. Однако когда тот начал извиняться, отреагировал бурно, снова загремев цепями и переминаясь на месте. Видимо, стоять на коленях ему было больно, но любая другая доступная ему сейчас поза тоже не обещала комфорта.

- Не говори ерунды! – прохрипел эльф, снова поймав дыхание. – За что тебе-то извиняться?! Не бери на себя чужую вину, зачем она тебе… Благодаря тебе, на этот раз он не взял с полки чего похуже, так что я еще остался в выигрыше. – Юмор был мрачным, но все же Тень еще пытался шутить. – Во всем есть свои светлые стороны, даже в поведении темных… Ты давно здесь? - неожиданно спросил узник, то ли поддерживая светскую беседу, то ли ему правда было это интересно. - Хотя это не так важно, конечно. Первые дни кажутся годами... А потом годы превратятся в дни! - он засмеялся, однако тут же себя оборвал. - Не слушай, что я говорю! Просто долгое время в одиночестве сначала располагает к размышлениям, а потом не идет на пользу. Но ты меня не слушай! И главное, ничего не бойся. Точнее не так, не думай, что бояться стыдно. Здесь стыдно только одно - быть такими как они. И если боишься - бойся, больно - кричи, но если можешь - помни, что пока ты им не поддашься, ты сильнее, чем все они вместе взятые...

Тень загремел цепями, поднимаясь на ноги. не сразу, но ему это удалось. Он тяжело дышал от затраченных усилий.
- Попить бы сейчас, но настолько любезными они не бывают, - снова улыбнулся он. - На тебя вон целое ведро не пожалели, а ты в тот момент пить явно не хотел.
Неожиданно дверь из коридора открылась, но не распахнулась почти настежь, как это происходило, когда входили-выходили орки, а аккуратно открылась, и на пороге возник светловолосый эльф, однако одет он был на этот раз довольно изящно, как будто не в пыточную заявился, а собирался на Праздник урожая. Изначально он, видимо, собирался напрямую пройти в кабинет к шефу, однако окинул камеру быстрым взглядом и, заметив Найденыша, остановился, улыбнувшись как старому знакомому. Однако не доброжелательно, а насмешливо, как бы говоря: "А я предупреждал!".
- Не ожидал тебя увидеть здесь, - усмехнулся он, шагнув чуть ближе. - По крайней мере, так быстро. Мой урок не пошел впрок. как я понимаю? Или ты решил перейти к практическим занятиям? Неужели было скучно? - деланно изобразил он огорчение. - Если бы я не спешил, мог бы исправить ошибочку на любом из твоих братьев, уже несколько дней их активно изучаю...