Дверь закрылась, а Тень продолжал смотреть вслед ушедшему врагу с ненавистью, болью и отчаянием. Кулаки он сжимал с такой силой, будто бы только в этом было его спасение. Однако судя по совершенно посеревшему лицу, спасения для него не было теперь ни в чем. Он молчал. Долго молчал, пытаясь справиться и переварить все произошедшее. А потом неожиданно прохрипел совершенно севшим голосом:
- Глупец! Какой же я был глупец! Мне следовало раньше отправиться на его поиски... Еще тогда, когда он ушел с ним... Я был обижен, хотя Эредлин не понравился мне сразу. Было в  нем что-то такое... скользкое, хоть он и улыбался всем и пытался угодить. И его слушали. Я не выдержал гораздо позже и пустился в путь, точно не зная, куда они могли пойти. Я спрашивал, но их никто не видел. В итоге поиски привели меня туда, куда никто в здравом уме старается не забредать. И даже когда меня взяли, я все еще надеялся, что ошибся в своих страшных прогнозах и просто его не нашел. - Тень судорожно сглотнул, в горле давно пересохло, но он слишком долго молчал и теперь пытался успеть выговориться пока его снова не заставили замолчать на годы.
- Сначала я боялся увидеть его здесь... В каждом пленном мне мерещились черты Илгона. Но я не видел и Эредлина, потому постепенно уверовал в то, что ошибся и просто не нашел их. Я погубил себя, но это было ничего по сравнению с ужасом, который охватывал меня, когда я думал, что они могут тут оказаться. Могут...
Узник посмотрел на собрата так, будто бы Тельво был в состоянии решить все его проблемы, умоляющими, безумными от невыносимой душевной муки глазами.
- Я... я не знаю, чего я боюсь больше, узнать, что он умер одной из тех ужасных смертей, о которых я раньше и помыслить не мог, или же того, что мне еще предстоит это увидеть собственными глазами... Мое сердце разрывается при мысли о том, что он должен был тут вынести, мой мальчик!.. Все эти годы!.. Я... я не смогу...
Несчастный упал на колени, дернувшись от пронзившей его боли, но даже не обратил на это внимания. Пленник, невероятными усилиями продержавшийся в плену так долго и не сломавшийся до сих пор, закрыл разбитое и опухшее лицо руками и плакал. Горько, отчаянно, страшно.

Отредактировано Эталдет (2015-05-25 19:58:10)

Несмотря на то, что слова Тельво прозвучали очень тихо, Тень их услышал и, резко вскинув на собеседника голову, перестал плакать и отнял руки от лица. Взгляд, которым он смотрел на товарища по несчастью, выражал одновременно и страх, и надежду, и невыразимое страдание, и решимость, и какое-то глубокое понимание.
- Ты... ты прав... - прохрипел он. - Они, конечно, и сами догадываются, ибо Эредлин знал, что я люблю племянника как родного сына... Его отец был моим другом. Он погиб... утонул в море. Очень давно. Сестра очень тосковала, не верила, сама выходила в море на поиски, и в конечном итоге это убило и ее. Я возненавидел море и, забрав Илгона, перебрался подальше оттуда. Мы жили душа в душу, пока не появился этот... Я должен был догадаться раньше! Я не уберег его! И теперь... - Тень сглотнул, замолчав,  словно боялся произнести страшные слова вслух. - Теперь единственное, что я могу для него сделать, это не показывать им, как мне больно. Ты прав, они уцепятся, и пострадаю не только я... Я должен от него отказаться, и тогда, может быть, он получит легкую смерть... Я должен это сделать для него...

Дверь в коридор распахнулась, и на пороге появились орки - дежурный и палач. Судя по их довольным мордам, они пообедали и пребывали теперь в самом лучшем расположении духа. Тень вздрогнул и принялся подниматься на ноги, чтобы не стоять перед ними на коленях. Цепи загремели, когда он пытался за них цепляться, чтобы себе помочь. Орки бросили в его сторону быстрые взгляды, как по команде, но особого интереса не проявили. Дежурный прошел к своему очагу, огонь в котором без его присмотра пылал уже не так жарко. Узник напряженно следил за его передвижениями, однако дежурный поворошил угли, явно не разжигая, а гася очаг. после чего принялся деловито греметь своими железяками, всего лишь разбирая их и убирая по местам.
Палач же прошел мимо Тени, озабоченно оглядываясь по сторонам. Наконец обнаружил брошенную им плетку, нагнулся, поднимая, осмотрел ее и остался недоволен результатом, после чего что-то каркнул своему товарищу на темном наречии. Тот ответил, не прекращая своего занятия, указав лапищей на одну из полок. Тень внимательно вслушивался в их разговор и невольно проследил взглядом за жестом дежурного, после чего напряженно смотрел, как палач копается на указанной полке, выбирая подходящий инструмент. Тот вытащил, наконец, то, что его устроило. Плетка оказалась идентичной предыдущей, только в отличие от первой, еще не использовалась сегодня. Тень усмехнулся невесело: он уже был опытным узником и знал, в чем тут было дело. Кожа пропитывалась кровью во время экзекуции и становилась мягче, чего как раз мучителям было не нужно. Потому время от времени они брали свежий инструмент, следя за высоким качеством своей работы. Работы! Чтоб их пожрала тьма с такой работой!
Однако пока орков пожирать никто не собирался. Палач выбрал себе инструмент, тщательно его изучил и даже помахал плетью в воздухе, проверяя ее. Дежурный что-то у него снова спросил, коротко и сухо. Палач ответил так же коротко, но явно отрицательно, потому что покачал головой вдобавок, а потом еще что-то еще изрек с явной усмешкой.
Тень побледнел и бросил быстрый взгляд на Тельво. Говорить он не решился, но в глазах читалось сочувствие и тревога.
- Да пребудут с тобой Валар! - прошептал все же он, тихо, но палач услышал, что-то резко рявкнул в ответ, явно требуя заткнуться. Замахнулся и не глядя ударил плетью. Тень инстинктивно закрыл лицо рукой. Ремни скользнули по руке, пленник не издал ни звука, только вызывающе посмотрел на мучителя и выкрикнул ему в лицо:
- Ну что, давай, бей! Что стоишь?! Что ты еще можешь, тварь!
Видимо вспомнив, что орки не понимают его языка, узник явил свои способности полиглота и выкрикнул несколько фраз на темном наречии, которое очень странно и нелепо звучало в его устах. Однако ненависти в эти слова было вложено не меньше. Палач явно рассердился и замахнулся еще раз, уже откровенно целясь по лицу, но снова не попадая.
- Давай! - крикнул Тень и снова перевел. Палач замахнулся. но тут дежурный резко вмешался с длинной и возмущенной отповедью. Тот нехотя опустил руку, отказав себе в удовольствии нанести удар, и смачно плюнул на пол под ноги пленнику. За что получил еще одну гневную отповедь от товарища, но уже потерял интерес к Тени, взял себя в руки и направился в сторону очага. Тень, не скрывая своего разочарования, еще что-то крикнул ему вслед, но его теперь просто проигнорировали.
Палач в несколько широких шагов пересек камеру, не примериваясь, занял удобную позу и, размахнувшись, без лишних слов резко ударил лежащего на столе пленника. Коротко, без оттяга. Тень вздрогнул и вцепился руками в цепи, чтобы удержаться на ногах, потому что колени начали резко подгибаться. Ему виделся на месте рыжего пленника совсем другой мальчик, хотя его душа явно сочувствовала и этому тоже.
Палач бил молча, медленно, с небольшими паузами, равномерно отмеряя удары. Не сильно при этом напрягаясь, как будто действовал четко по инструкции. Его морда не выражала никаких эмоций, но была весьма сосредоточенной, словно он считал удары про себя. А дежурный закончил свою работу и внимательно наблюдал, будто не доверял и пересчитывал. Тень закусил губу и тоже не отводил глаз, прося при этом всех, в кого верил, помощи. Не для себя, для другого, потому более горячо и искренне, чем если бы было для себя.

Отредактировано Эталдет (2015-05-31 17:32:21)

Трудно было сказать, сколько времени продолжалась экзекуция.
Она была тем более странной, что палач, опытный палач, способный с одного удара переламывать кости, на этот раз работал очень осторожно, как будто вполсилы, следя, чтобы удары ложились ровно, и при этом сосредоточенно считая, не обращая внимания больше ни на что. Пленнику никто не угрожал, не задавал никаких вопросов, от него ничего не ждали и не требовали. Молча выполняли свою работу. Палач бил, а дежурный орк явно следил за тем, насколько тот следует полученным указаниям. Наконец палач замахнулся в очередной раз, но получил резкий окрик от товарища - то ли со счету сбился, то ли молчаливый пленник его раздражал, и он все же решил смухлевать и добавить от себя. Однако бдительный дежурный для того и был поставлен на страже, чтобы ничего подобного не допустить. Он тут же высказал товарищу все, что считал нужным. Тот возражал, но не особо активно. Даже плетку не зашвырнул куда попало, как в прошлый раз, а аккуратно вернул на полочку. А нечего казенным имуществом разбрасываться, за это и получить можно по первое число. Проходя мимо Тени палач угрожающе рявкнул на него, но пленник этого даже не заметил. Неподвижным страдающим взглядом он смотрел только на Тэльво, и больше ничего в этот момент для него не существовало. Сжав губы, вцепившись в цепи так, что побелели костяшки пальцев, Тень глядел, не отрываясь и почти даже не дыша, как будто своей молчаливой поддержкой пытался помочь и потому не мог ни на мгновение оторваться от своего важного дела.
Палач, наконец, покинул камеру, а вместо него почти сразу же появился незнакомый майа. Невысокий, худой, в просторном черном одеянии он стремительно вошел, и его одежда развевалась при движении, делая его похожим на огромную хищную птицу. Каковой он, по сути и являлся. Вошедший в несколько шагов оказался у стола, где он внимательно осмотрел полученные результаты, потом сдвинул в сторону волосы и положил ладонь пленнику на шею, прижимая к коже холодные тонкие пальцы. Что-то прошептал, потом перехватил запястье, крепко сжал, но тут же выпустил, бросив дежурному несколько слов на темном наречии и. развернувшись, столь же стремительно покинул помещение.
Ему на смену тут же явились те самые трое охранников, что транспортировали пленника сюда. То ли их смена еще не закончилась, то ли Эталдет в наказание послал их сюда снова. Увидев результат работы коллег, они явно обменялись впечатлениями, причем, судя по тону, остались разочарованными. Выносить полуживые останки было бы гораздо проще и приятнее. Дежурный принялся отцеплять пленного от стола, а орки обступили их вокруг и не помогали, но ждали своей очереди, внимательно следя за опасным объектом. Как только дежурный закончил, они вчетвером ловко схватили лежащего эльфа за руки и за ноги и стащили со стола, после чего всей процессией двинулись в сторону двери в его камеру. Можно было, конечно, и не тащить остроухого - он вполне еще мог идти самостоятельно, но в подобном положении сопротивляться ему было бы крайне затруднительно, а вот если дать ногам коснуться пола, неизвестно, что он еще отмочит.
Тень молча провожал их глазами, так ничего и не сказав с самого начала экзекуции. И только напоследок бросил, достаточно громко, чтобы Тэльво мог его услышать:
- Ради всего, что тебе дорого, не позволяй им тебя сломать! Держись, мальчик мой!
Тень загремел цепями и больше ничего не добавил, по крайней мере, вслух.

Отредактировано Эталдет (2015-06-06 21:40:49)

Пока пленник отсутствовал, орки вынесли из его камеры стол и стулья, оставив таким образом только лежак и бассейн с водой на прежних местах, ибо переместить их было бы весьма проблематично. В вещах они рыться не стали, не тронули даже второе одеяло, принесенное Миниэль и оставленное на лежаке. И на пустую деревянную кружку тоже не позарились.
После экзекуции узника оставили в покое и не беспокоили всю ночь. Было абсолютно тихо, ни единый звук не доносился ни из пыточной, ни из коридора.
Утро седьмого дня пребывания Найденыша в Ангбанде ознаменовалось следующим происшествием.
В двери, ведущей в коридор, с противным лязгом и скрежетом в самом низу, почти у пола открылось небольшое окошечко, в которое и собака-то не пролезла бы. До этого окошко было почти незаметным, да и раньше пленник не имел возможности добраться до двери, а потому вполне мог и не обнаружить этого совершенно для себя неинтересного факта. Итак, окошко распахнулось и снаружи в камеру впихнули деревянную миску с каким-то жидким содержимым, а рядом протиснули кусок хлеба, положив его прямо на пол. После чего окошко стремительно захлопнулось и снова стало тихо: дверь в коридор была гораздо толще, чем в пыточную, и шагов из-за нее было практически не слышно, если специально не маршировать. Жидкость была еще теплой и пахла не настолько отвратительно, как баланда, приносимая в самом начале и ставшая поводом для столь знаменательного инцидента, повлекшего за собой множество других событий. Если приглядеться, можно было даже обнаружить какие-то не то овощи, не то непонятно что, уверенно плававшие в теплом вареве.
Весь оставшийся день прошел также в тишине. То ли в Ангбанде был выходной, то ли все были чем-то ужасно заняты в другом месте. То ли мучители проявляли невероятную доброту и давали узнику возможность передохнуть и немного подлечить попорченную палачом шкурку и восстановить силы после пережитого стресса и пусть небольшой, но кровопотери. Или же ему давалось время для размышления, кое непременно должно было наступить после событий бурного предыдущего дня, который по насыщенности бил все рекорды на текущий момент. Но и ночь не принесла ничего нового. Первая неделя плена уверенно подошла к концу.

Ранним-ранним утром восьмого дня к двери, ведущей из пыточной в камеру пленника тихо-тихо, насколько это вообще было возможно, подошел дежурный орк и долго и внимательно всматривался в окошечко, невидимое для узника, но очень эффективно позволяющее за ним следить. Убедившись, что эльф мирно себе валялся на лежаке и не подавал признаков жизни, наблюдатель рационально рассудил и решил, что тот наверняка спит, как и положено спать в это время суток. Самое подходящее время, чтобы его потревожить.
По-прежнему на носочках дежурный прокрался прочь со своего наблюдательного пункта, вышел в коридор и отдал соответствующие указания, после чего благополучно помчался обратно, чтобы успеть досмотреть представление. А заодно проследить за процессом, зачем он, собственно, и был сюда поставлен начальством.
Буквально через несколько мгновений распахнулась "собачья" дверка, и в камеру просунулась орочья лапища, уверенно схватившая миску с нетронутой едой и утянувшая ее за пределы помещения. После чего дверка захлопнулась. Очевидно, что тот, кто производил все эти манипуляции старался быть предельно осторожным. Однако даже имея такое намерение, у него не вышло ни открыть дверку без полагающегося к этому скрипа и скрежета, так и закрыть ее абсолютно тихо. За дверью выругались, однако узник этого слышать уже не мог. Во-первых, потому что дверка закрылась наглухо, а звуки из коридора проходили слабо. А во-вторых, тут же заскрежетал замок в собственно большой двери, и слова просто потонули в этом грохоте. Дверь распахнулась настежь, и на пороге один за другим появились три  конвоира, которым уже выпадала честь транспортировать ценного пленника сюда после его первого знакомства с местным палачом.
На мгновение все трое замерли, осматриваясь. Они, конечно, посмотрели, как и положено, перед тем, как войти. Однако за счет того, что двери в камере было две, и лежак располагался ля удобства наблюдающего из пыточной, то обзор из коридора позволял зацепить только небольшой участок у двери, в который пленник попал бы только в том случае, если бы старательно ждал их, стоя прямо у двери. Во всех остальных случаях требовалось время, для того чтобы сориентироваться. Ну и что, что было сказано, что остроухой спит. А ну как уже проснулся от такого шума и теперь что-то замышляет. Как все они, пока не обломают хорошенько. Этот еще был необломанный. а потому опасный. Вот если он еще спит, то мало ему не покажется. А вот если проснулся...
Орки остерегались. У двоих из них руки были свободные, но давешние увесистые дубинки висели тут же в доступной близости. Третий как раз был с дубинкой наперевес и чуть отставал от товарищей. И все трое вздрогнули, когда дверь за ними с грохотом закрылась и щелкнул засов. А что, правила техники безопасности: дверь должна быть заперта,чтобы узник не попытался сбежать, чего доброго. Герой, оставшийся снаружи, свою задачу выполнил с честью. Теперь оставалась их часть работы. Тем более, что они остались фактически в ловушке. Трое здоровенных вооруженных лбов против безоружного избитого голодного эльфа. И все же им было не по себе. Это было видно по тому, как все трое подобрались и даже перестали мерзко скалиться. Они не боялись, как те, первые, охранники, бывшие менее опытными и более бестолковыми. Не боялись. Но опасность оценивали реально.

Остроухий лежал тихо и признаков жизни не подавал. Очень тупой и неопытный орк решил бы, что пленник ужасно измаялся, а потому спал как убитый. И как следствие, был совсем неопасен. Однако же проведшие в обслуживании пыточных не один день, конвоиры отлично знали, что пленник был просто еще не в той стадии, чтобы не иметь сил на сопротивление - ничего настолько серьезного с ним до сих пор еще не произошло. Но при этом им было по опыту известно также, что спать даже в таком состоянии было крайне проблематично, причем, и при полном покое и абсолютной тишине. А уж чтобы не отреагировать на тот грохот, который они тут устроили, надо было быть абсолютно глухим. С чего бы ушастому за сутки так резко оглохнуть? Да у него с такими ушами должен был быть идеальный слух, а по голове его пока никто не бил - категорически запрещено потому что.
Ну, не желает вставать, сейчас поднимем! Один из орков приблизился первым и левой рукой схватил лежащего пленника за предплечье, а второй вцепился в волосы, намереваясь таким нехитрым способом заставить эльфа и проснуться, и встать с лежанки. Второй конвоир был чуть сзади и в сторону: лежак стоял у стены, и подойти одновременно с двух сторон было невозможно. Потому он ждал, когда начнется движение, чтобы подхватить объект в наиболее подходящий момент. Третий остался на пару шагов за ними, чтобы не мешать товарищам, и ждал, придется ли вмешиваться ему, или обойдутся без "тяжелых орудий".

Удар был резким и точным, так что державший его орк и впрямь ослабил хватку, а точнее выпустил и руку, и даже волосы. Однако трудно сказать, что он был неожиданным. Не сказать, чтобы конвоиры были особо интеллектуально одаренными, но и их жизненного опыта и способности соображать хоть на что-то да хватало. Они ЗНАЛИ, что пленник будет сопротивляться. Не могли только предугадать, как именно и в какой момент начнет. А на тонкую провокацию они все же были неспособны. Впрочем, на тонкую не были, а толстая им вполне удалась.
Пока один из охранников поднимал пленного на ноги (а чего, собственно, он это делал один-то?! с какой радости дал товарищам такой незаслуженный отдых?!), другие не вмешивались, хотя могли бы втроем скрутить узника в три счета. Или поднять его менее гуманным способом. Правда, насчет второго было сложнее, ибо фантазировать приходилось строго в рамках инструкции, а это даже не для орочьих мозгов было не так-то и просто. Пленник, конечно же, воспользовался моментом, который ему любезно предоставили, и ударил. И даже вырвался якобы на свободу. Однако вот тут-то товарищи конвоира-застрельщика не подкачали. Тот, что был без дубинки в руках и до этого мялся слегка в стороне, как раз оказался прямо за спиной у строптивого остроухого. Красивой такой, старательно расписанной палачом. Грех, право слово, было не приложиться, и конвоир ударил со всего размаху кулаком, стараясь не столько силу вложить, сколько задеть побольнее. Третий, бывший на тот момент как раз лицом к лицу с не в меру драчливым узником, отклонился чуть в сторону, чтобы не получить кандалами, и тут же замахнулся дубинкой, метя так, чтобы не нанести серьезных повреждений, но попасть хоть куда-нибудь. Пострадавший пока мешкал, злясь в глубине души, что на этот раз попало ему, а отыграться по-настоящему все равно пока было нельзя. Хотя вот проучить наглеца в рамках дозволенного определенно стоило.

Отредактировано Эталдет (2015-06-17 20:12:38)

Конечно же, пленник воспользовался случаем и снова упрямо попытался подраться. И конечно же, как всегда, его попытка не увенчалась особым успехом. Да и не могла. Как только эльф упал, конвоиры набросились на него сразу все трое. Сначала его аккуратно, но вполне ощутимо попинали ногами, а потом, пока не успел опомниться, ловко скрутили и поволокли по назначению.
В пыточной на этот раз других "клиентов" не было. Мучиться и прикручивать жертву к столу орки тоже не стали - то ли это было весьма хлопотно, то ли указание было именно таким. Его быстро подвесили за руки на цепях на то самое место, где в прошлый раз размещался Тень, просто зацепив кандалы за крепежный механизм. Пару раз еще пнули напоследок и удалились. Дальнейшее не отличалось особой оригинальностью и происходило в полной тишине. По крайней мере, со стороны основных исполнителей. Сначала явился дежурный, осмотрелся. Огонь в очаге на этот раз не горел, и в камере было сыро и холодно. Оценив, что все хорошо, дежурный скрылся, а через некоторое время пришел вместе с палачом. Который также без единого звука и без одной эмоции на уродливой морде меланхолично разыскал на полке свою прежнюю плетку и, не мешкая, принялся за дело. Точно так же вполсилы, медленно, считая про себя. С той лишь разницей, что второй "сеанс" отличался от первого тем, что "пациент" был уже не первой свежести, и орудие пришлось менять уже на середине, т.к. прежнее быстро пришло в ненадлежащий вид. Дежурный также считал про себя, стоя чуть в стороне. По их виду казалось, что они избивают деревянную колоду в лесу, потому что сам пленник их вообще не интересовал. Палач даже не пытался превысить лимит, как в прошлый раз. Молча закончил, швырнул плетку на полку, развернулся и вышел. Без звука. Дежурный за ним.
Еще через какое-то время появился майа в черном балахоне. Промахал своими крыльями, осмотрел результат и запел, останавливая кровь, но не затягивая при этом ран - излишняя роскошь для узника. Пусть помучается, но никому было не нужно, чтобы он истек кровью и ослабел сверх запланированного. После чего развернулся и прошелестел в сторону выхода. И наконец, все те же конвоиры споро оттранспортировали остроухого назад и бросили на лежак, после чего молча удалились, оставив на полу у двери новую миску с теплой похлебкой и кусок хлеба.

Девятый день заключения снова был для узника выходным (все же странная милость по меркам Ангбанда). Никто не приходил и никто его не беспокоил, кроме принесенной очередной порции еды. Десятый день оказался "рабочим", повторившим с точностью до мелочей две предыдущие экзекуции. Казалось, что работал какой-то механизм, попав в который ты уже становился лишь одной из деталей, каждой из которых отведено свое место и своя функция, но не больше. У пленника ничего не спрашивали, ничего не требовали, с ним вообще не разговаривали. Просто молча избивали и возвращали назад в камеру. И исправно приносили еду, не заморачиваясь, как раньше, возвратом грязной посуды. Потом - снова выходной, и снова все сначала.
Шел двенадцатый день заключения. Экзекуция была уже четвертой по счету. Такой же бессмысленной и молчаливой. Как будто бы ничего примечательного, однако в самый ее разгар все же произошло нечто совершенно необычное. Распахнулась дверь, и в камеру влетела эльфийка. Влетела, конечно, не в прямом смысле слова, а как будто бы ее с силой втолкнули или даже зашвырнули внутрь. Она упала бы на пол, если бы не врезалась со всего размаху в стол, оказавшийся как раз на ее пути. Женщина сдавленно застонала, чем и привлекла к себе внимание орков, которые очень удивились ее появлению, но выразить его никак не успели, ибо следом на пороге камеры появился сам Эталдет собственной персоной. Вероятно он и был той движущей силой, что забросила узницу сюда. Впрочем, женщина была настолько измученной и изможденной, что особой силы, чтобы швырять ее куда угодно, не требовалось.
Судя по всему визит шефа застал работников врасплох, ибо дежурный сразу вытянулся и начал во все глаза пялиться на начальство, пытаясь предугадать его желание. А палач принялся работать усерднее и даже считать начал вслух, естественно, на темном наречии.
Эталдет не обратил никакого внимания ни на старающихся изо всех сил подчиненных, ни на Найденыша, как будто его и не было вовсе. Он схватил женщину за плечо и что-то заговорил ей, указывая на экзекуцию и склоняясь почти к самому ее лицу. Говорил он на синдарине, но даже по интонации можно было догадаться, что речь шла о каких-то угрозах. Женщина упрямо молчала и даже голову отвернула. Темному это явно не понравилось, потому что он резко схватил ее за волосы и дернул так, что она не удержалась и вскрикнула. После чего стала послушно смотреть совершенно стеклянными тупыми глазами. Когда-то эта узница явно была молода и красива. И возможно даже было это не так уж и давно. Но время, проведенное в Твердыне, а главным образом испытания, выпавшие на ее долю, сделали ее жутким шатающимся полутрупом неопределенного возраста. Эталдет еще что-то добавил к своим угрозам, на что пленница ответила неожиданно грубым, хриплым, давно сорванным голосом. Решительно и, вероятно, отрицательно. Потому что майа размахнулся и ударил ее по лицу так, что она не удержалась на ногах и полетела на пол. Эталдет шагнул следом, поднял ее рывком и еще что-то злобно прошипел, после чего грубо потащил ее  к выходу. Впрочем, женщина ничуть не сопротивлялась и даже не вытирала кровь с разбитого лица. Она позволяла себя тащить как будто была тряпичной куклой.
Когда дверь за Эталдетом закрылась, орки закончили свою работу, не нарушив ничего в уже известной схеме. После посещения целителя, узника как обычно вернули на место и больше снова не беспокоили.
До ночи. А вот ночью его место в пыточной явно занял кто-то другой. Звуки приготовлений были уже многократно известными, грубые голоса орков, приказы Эталдета, лично почтившего происходящее своим присутствием. А потом громкие крики той женщины, что приводили днем. Крики, потом тишина. Потом все продолжалось снова. Тихо стало только к утру тринадцатого дня заключения. По заведенному порядку должного быть выходным для нолдорского принца.

Как и было заведено, где-то между утром и полуднем узнику принесли традиционную еду. просунули в дверку и удалились, не обнаружив никакой пустой посуды на месте. То ли орки не догадывались, какое применение нашел остроухий мискам, то ли им не было до этого никакого дела, но до сих пор никто ни разу не озаботился вопросом возврата тары или вообще ее судьбы. Похоже, что судьба незадачливого товарища, особо беспокоившегося за ангбандское имущество не оказалась завидной для остальных. Или же у них просто было совершенно иное указание от начальства.

Спустя некоторое время после обеда в пыточной вновь началось какое-то движение. Видимо, активно работавшие всю ночь темные ходили отдохнуть, а теперь начиналась вторая смена. Однако на этот раз после гоготания грубых орочьих голосов неожиданно раздался отчаянный крик, судя по высоте его, принадлежавший молодой девушке или ребенку. После чего закричала женщина. Казалось, она о чем-то умоляла или против чего-то выступала. А потом послышался какой-то грохот, возня, шум. Неожиданно дверь из пыточной открылась и в камеру вбежало существо небольшого роста в грязных лохмотьях и не разбирая дороги со всех ног бросилось в угол, прячась за лежаком. Если приглядеться и включить воображение, в этом оборванце можно было признать маленького эльфа, совсем ребенка, ужасно худого, грязного, со спутавшимися немытыми волосами и безумным испуганным взглядом замученного зверька. Мальчишка юркнул за лежак, пытаясь спрятаться между ним и каменной стеной и для пущей уверенности еще сжался в комок и прикрыл голову руками.
И ему было, чего бояться, ибо следом за эльфенком вылетел разгневанный орк, потрясая кулачищами, каждый из которых был способен проломить мальчишке голову или переломить его напополам. На мгновение преследователь остановился, пытаясь понять, куда же этот маленький гаденыш умудрился тут деться, в запертой камере-то. Впрочем, он тут раньше не был, ибо не входил в число обычных конвоиров нолдорского принца. Женщина в соседней комнате продолжала умолять, теперь ее крики были слышны гораздо лучше. На помощь орку-охотнику на детей уже спешил дежурный, который и был виновен в произошедшем инциденте, ибо не запер дверь на защелку, что позволило мальчишке попасть туда, куда ему вовсе не полагалось.

Вбежавший орк растерянно обводил взглядом камеру и, натолкнувшись на ее обитателя, посмотрел на него с большим недоумением, как будто не ожидал тут никого увидеть. Может быть, он и правда не знал, что за этой дверью держали узника, а может, просто медленно соображал. Орк стоял и смотрел на эльфа, но больше всего его потрясло то, что пленник тоже на него смотрел. В упор. И это вошедшему явно не понравилось. Впрочем, задача у него была совсем иная, а вот куда делся маленький гаденыш... Впрочем, даже для не очень быстрого орочьего ума вариантов было немного, ибо из мебели в камере был один только грубый деревянный лежак, на котором и сидел наглый остроухий. Изменил ситуацию дежурный, который поспешно вбежал следом и начал быстро что-то объяснять товарищу на темном наречии, указывая на рыжего наглеца. Видимо, предупреждал, что субъект буйный и в одиночку на него лучше не лезть, а то кинется ненароком. Орк оскорбился до глубины своей орочьей души, услышав, что он должен бояться какого-то занюханного ушастого узника, рявкнул на доброжелателя и уже готов был не внять предупреждению и ринуться на поиски своей цели, невзирая на чье либо присутствие. Дежурный криво усмехнулся и остался стоять чуть в стороне. Первый орк же презрительно взглянул на сидящего пленника, над которым он, стоя, красиво возвышался, и уверенно направился вперед, слегка огибая его, чтобы завернуть за лежак и посмотреть, там ли на самом деле прятался сбежавший эльфенок.

Когда рыжий пленник демонстративно пересел, орк даже оторопел от такой наглости. Ну ладно сидит и не боится. Ну не реагировал бы. Но вот так вот откровенно, давая понять, что прекрасно видит и замечает и... Он что, пытается ему помешать, что ли?! Неожиданная догадка вызвала на морде оскал, должный служить издевательской улыбкой. Неужели остроухий в самом деле считает, что может ему как-то помешать своими прыжками по постели?! Да пусть только сунется, очень об этом пожалеет. Неужели еще не научился, что в Ангбанде надо больше беспокоиться о своей шкуре и не лезть в неприятности, которые тебя не касаются?!
Упиваясь своим превосходством и привыкший к безнаказанности, потому что особого сопротивления со стороны детей он, естественно, не получал, орк нахально усмехнулся и решил не обходить больше препятствие в виде эльфа, а попросту устранить его. Он шагнул прямо к сидящему эльфу и, протянув вперед лапищу, постарался ухватить наглого узника за плечо и попросту скинуть с лежака, освобождая себе путь. Дежурный замер от такого идиотизма, разворачивающегося прямо у него на глазах. Казалось, что "болел" он на этот раз не за сородича, который посмел не послушать его предупреждений и посмеяться над ним самим.

Когда лапа поймала пустоту, орк удивился так, как не удивлялся никогда в своей жизни. Странно было для него то, что пленник то нагло вставал на его пути, то вдруг в самый последний момент решил трусливо смыться. Наверное, напряженный орочий ум все это бы осознал и обдумал, если бы не одно "но". Массивная туша, не рассчитывавшая на сопротивление, слишком уверенно подалась вперед, а потому когда пальцы схватили пустоту, остановиться у орка сил уже не хватило. Упасть он, конечно, не упал. Но сильно качнулся вперед, второй рукой будучи вынужденным упереться в лежак, чтобы сохранить равновесие. Считая, что узник испугался и благоразумно свалил с его пути, орк даже не думал о том, что остроухий может представлять для него какую-то опасность. Кроме того, именно в этот момент он заметил за лежаком свою притаившуюся жертву и усмехнулся, уже предвкушая как будет его оттуда вытаскивать. Даже рукой потянулся за ним.

Разумеется за глупость надо было платить. Когда орк, беспечно пренебрегший не только предупреждением и техникой безопасности, но и здравым смыслом, получил цепью по голове, он не успел осознать этой простой, но такой важной жизненной истины. Цепь была крепкой. В удар пленник, видимо, вложил всю накопленную за прошедшие две недели ненависть и злость, да и сил у остроухого хоть и поубавилось, но было еще вполне достаточно. Особенно с учетом идеальной позиции и его самого, и потенциальной жертвы. Успев еще как-то странно хрюкнуть, орк повалился на лежак, так и не дотянувшись до мальчишки.
Дежурный заколебался, то ли бросаться на помощь товарищу, который сам по сути нарвался, а ему теперь разгребай. То ли не наступать на те же грабли и кидаться за подмогой. Но с другой стороны, на его глазах происходило недопустимое наглое нарушение дисциплины и жестокое убийство на подконтрольной территории. Спас бедолагу от страшных мук выбора резкий окрик Эталдета, который бесшумно подошел, и было непонятно, с какого именно момента он стоял на пороге и наблюдал. Дежурный замер, где стоял, даже скорее отшатнувшись ближе к стене. Темный прошел дальше в камеру, медленно, с интересом разглядывая результат схватки. На пороге появились наконец-то запоздалые конвоиры, но поскольку они приказа не получили, то так и мялись пока у самого входа, бросая на пленника гневные и недоуменные взгляды.
- Ну и зачем ты это сделал? - поинтересовался Эталдет на квенья скорее с интересом, чем с недовольством или какой иной эмоцией. - Он-то чем тебе не угодил?