Дорога неожиданно легко ложилась под копыта коня, бодро и бойко оставлявшего за собой одну лигу за другой. Аредель, признаться, даже и не надеялась на то, что ей с сыном удастся выбраться из проклятого леса, узницей которого она была долгие годы. Где-то в глубине души эльдиэ, наверное, испытывала к мужу некое подобие любви, однако она не могла перевесить все то, что отталкивало женщину от Эола. Возможно, сложись все по-иному… Не окажись супруг таким собственником, не желавшим отпускать свое сокровище никуда, попытайся он немного по-иному обходиться с женой… У Ириссэ было предостаточно времени на то, чтобы раз за разом прокручивать в голове измышления на тему своего странного брака, но к ответу или хотя бы окончательному выводу она пока так и не пришла. Чары, сплетенные Эолом вокруг супруги, развеивались, таяли, как туман поутру. Возможно, он слишком уверился в том, что Аредель и сама уже желает быть с ним. Или же попросту не заметил того, как нолдиэ постепенно выбивается из-под его власти, пядь за пядью отвоевывает у наведенного морока свободное пространство для мышления. Сложно сказать, что сподвигло Темного Эльфа уйти и так неосторожно оставить жену и сына фактически без присмотра, но упустить его было нельзя.
Собирались Ириссэ и Ломион очень быстро, фактически неаккуратной кучей побросав в сумки самые необходимые вещи на первое время и сразу уйдя. Страх наткнуться на Эола и вернуться в постылый уже дом гнал эльдиэ вперед, не отпускал даже сейчас, когда она с сыном уже выбралась из-под сводов леса и ехала по пыльному тракту, судя по пробивавшейся траве и отсутствию свежих следов, полузаброшенному.
Первым порывом было ехать к Турукано и просить приюта и защиты у него. Однако нолдиэ слишком хорошо понимала, что супруг будет искать Гондолин первым делом. Иногда, когда у Эола бывало настроение поговорить о прошлом своей жены, что случалось достаточно редко, именно о Турьо и малышке Итариллэ рассказывала женщина. Финдэкано эллет отчего-то не упоминала практически вообще, отчасти из-за того, что давно уже не виделась с ним. Именно поэтому Ириссэ сейчас и держала путь к нему, надеясь, что он поймет, не осудит и поможет. В том, что супруг станет искать беглянку и сына, нолдиэ не сомневалась, лишь ставила вопрос, как скоро это случится и догадается ли он, куда она направилась, вспомнит ли о Финьо.
На дозорных Аредель с сыном наткнулись практически случайно, когда уже почти отчаялись найти верный путь. Признаться, узнали женщину не сразу, некоторое время вглядывались с удивлением в изменившиеся черты лица – побледневшего, с заострившимися из-за худобы чертами и залегшими под потухшими глазами тенями от бессонных ночей. Двое эльфов отделились от отряда и выдвинулись вперед, дабы доложить лорду Финдэкано о нежданном визите сестры, которая к тому же прибыла и не одна. Остальные же сопровождали Ириссэ, у которой от волнения сердце билось уже в горле.
- Мама? – едва слышно спросил Ломион, глядя на то, как женщина судорожно сжимает поводья и неестественно выпрямляется и расправляет плечи.
- Все в порядке, родной мой.

Аредель, увлекшись своими мыслями, даже и заметить не успела, как они уже приехали. Точнее, Финдэкано сам навстречу сестре прибыл, пути их пересеклись неподалеку от крепости.
- Всему свой срок, Финьо, - слабо улыбнулась женщина. – Я все обязательно тебе расскажу. Только, пожалуйста, едем скорее в крепость? - в голосе послышалась мольба. Аредель хотелось поскорее оказаться под защитой надежных стен, хотелось отгородиться ими от Эола и спрятаться. Тень супруга продолжала незримо маячить у нее за плечом.
Юный эльф, сопровождавший нолдиэ, заметив обращенный на него взгляд, резко выпрямился в седле и, чуть тронув поводья коня, заставил его сделать шаг вперед так, чтобы оказаться рядом с Ириссэ. Со стороны могло показаться, что он пытался защищать ее, хотя и знал, что брат не причинит сестре вреда.
- Поедем, - эльдиэ чуть пошатнулась в седле. Уже которые сутки они держались в нем, практически не давая себе отдыха, а потому силы женщины были практически на исходе.
- Мама! – голос Маэглина прозвучал негромко, но вполне отчетливо. Юноша торопливо подался в сторону женщины и придержал ее.
- Все хорошо, - твердо сказала Ириссэ, упрямо сжав губы. – Я справлюсь, - нолдиэ обратила взгляд на брата. – Показывай дорогу по своим владениям, - на устах эльдиэ снова играла улыбка, однако держаться удавалось с немалым трудом. – Мы рады, что, наконец, добрались до тебя. Признаться, я уже и не чаяла встретиться. Мой путь растянулся на многие лета, Финдэкано, прости, - женщина тряхнула головой, понимая, что говорит лишнее. Нахмурилась и тронула поводья. До тех самых пор, пока не показались ворота крепости, она не проронила больше не слова, хотя внимательный взор мог бы уловить, что эльдиэ постоянно оглядывается и озирается по сторонам, будто бы страшится чего-то. Или кого-то.

- Плохо? – с усмешкой спросила Аредель, ловя на себе взгляд Финдэкано, в котором сквозит тревога за нее и, как кажется женщине, жалость. Она и без того знает, как сильно извелась за время пути, как исхудала и осунулась, как надломился характер за эти годы.
- Все хорошо, сынок, - еще раз повторила эльдиэ, замечая, как напряженно держится Ломион. За эти бесконечно долгие дни пути он тоже извелся, волнуясь за мать. Вырос уже совсем, считает, что в ответе за нее… Как больно и горько, что не удалось уберечь мальчика.
- Знакомься, Финьо, это племянник твой, Ломион, - с мягкой улыбкой представила, наконец, паренька нолдиэ, заметив, как нолофинвион вскинулся, когда услышал его обращение. В голосе ее при этом сквозили такие тепло, нежность и любовь, что окружающие их верные глаза отвели невольно – имена сына и брата Ириссэ произносила так, что они физически ощущали, что они ей дороже глотка воздуха, дороже жизни.
- Рад знакомству… Дядя, - видно было, что юноша пока отчего-то дичится и не доверяет родичу, хотя мать и держится радушно.
-Я тоже бесконечно скучала и каждый день думала о вас, о тебе, и Турьо, об Итариллэ, - женщина снова расцвела теплой улыбкой. – Возьми меня к себе, как в детстве, помнишь? – попросила вдруг женщина, протянув руки к брату. Ломион, настороженно державшийся рядом с матерью, придержал ее, хотя в этом и не было нужды – эльдиэ и сама вполне удержалась в седле, даже и не качнулась почти. Усталость наваливалась уже не с удвоенной – с утроенной силой, так что просьба была продиктована не только взбалмошным желанием оказаться поближе к Финьо, но и необходимостью. Ириссэ сомневалась в стремительно тающих силах.
- Мы давно не ели и долгое время скакали без  отдыха, дядя, - вдруг глухо и тихо прошептал Ломион, пряча глаза. Он винил себя за то, что не сумел обеспечить матери должной помощи, раз она так измотана. А теперь он, смиряя гордость, просил дядю поддержать свою сестру.
С коня Аредель не соскользнула, как бывало в прежние времена – кулем свалилась в руки Финдэкано, вовремя оказавшегося рядом и решившего помочь сестре спешиться. Ломион тут же очутился подле матери, обнял ее за плечи, придерживая и помогая.
Путь в гостевую комнату показался Ириссэ бесконечным, ноги после долгого пребывания в седле и от усталости уже подкашивались.
- Нет, я и при тебе лицо могу умыть, а на большее сил не достанет, - махнула рукой на брата женщина. – Только… - она чуть замялась, но продолжила. – У тебя будет два комплекта чистых вещей? Я переодеться хочу, да и Ломиону не мешало бы. Все ведь в пыли, в грязи, пропахли потом, дымом костров и лошадьми.
В помещение нолдиэ держалась уже ощутимо спокойнее и увереннее, словно бы для нее имелась огромная разница между пребыванием в открытом поле и за толстыми стенами. По крайней мере, дергаться на шорохи Аредель перестала.
- Я не хочу, чтобы ты уходил, Финьо. Я так соскучилась… Так давно мечтала увидеть тебя, хоть кого из родных хоть одним глазком, хоть на мгновение… - голос предательски дрогнул, и Ириссэ торопливо отвернулась.
- Мама! – в голосе Маэглина зазвенела тревога. Он помог женщине усесться в кресло и, как ребенка, укутал в свой плащ. Сам же юноша устроился у ног эльдиэ и положил голову ей на колени.
- Давайте немного посидим втроем, хорошо? Совсем чуть-чуть, - нолдиэ поймала на себе укоризненный взгляд сына. – А потом я отдохну, Ломион. И ты тоже поспишь. Хоть сейчас прикрой глаза и подремли, сынок. С нами ничего не случится, больше не нужно тревожиться, - женщина легко и мягко коснулась волос эльфа, трепетно провела по ним ладонью и улыбнулась. – Ты даже не обнял меня, Финьо, - нолдиэ покачала головой, а в глазах ее, как ни старалась Аредель смотреть на брата с укором и упреком, впервые за прошедшее с ее прибытия время запрыгали смешинки.

Отредактировано Аредель (2015-06-22 22:35:57)

- Ты умеешь сделать комплимент, - криво усмехнулась Аредель. Она и сама знает, что теперь превратилась в слабое подобие, призрачную тень той смешливой и бойкой девчонки, которой была когда-то и которую знал и помнил Финдэкано.
Ломион только кивнул в ответ на приветствие дяди, губы его дрогнули в подобии улыбки, однако никак более он своих эмоций не показал, продолжая держаться напряженно и словно ожидая, что родич выкинет какой-то фокус.
- Никак ты не хочешь понести сестренку на руках, - качнула головой женщина, но протянутых рук не убрала. Финьо помог ей спешиться, иначе нолдиэ все-таки сползла бы под лошадиный живот или тепло поприветствовала носом землю. Дальше заботу о ней взял на себя юноша.
- Ломион… - вздохнула эльдиэ, заметив, что сын бросился помогать ей так рьяно, что даже невольно оттер в сторону, потеснив плечом, дядю. Аредель понимала его, однако, увы, уже понятно было, что для Финьо поведение племянника странно и дико. Юноша вскинул голову, когда мать одернула его, и как-то даже ощетинился, как маленький ежик, однако быстро успокоило, стоило только женщине мягко обнять его.
- Он опекает меня так, словно я не мать ему, а малая дочь или сестренка, которой не справиться без опеки, - за притворной ворчливостью таились огромная нежность и гордость, которую испытывала Ириссэ за сына. Ломион же в ответ на похвалу и благодарность дяди снова лишь едва заметно улыбнулся и склонил голову. Кое-кто из верных бросил на юношу недоуменный взгляд – он практически все время молчал, а прочесть эмоции по лицу было практически невозможно.
- Когда ты успел обо всем позаботиться? – улыбнулась женщина. Ломион продолжал бережно поддерживать мать, пока вел ее через комнату к креслу. – Дождемся, если позволишь остаться, - голос нолдиэ дрогнул. Она безумно скучала по родным, но в полной мере осознание этого навалилось сейчас, когда Аредель увидела Финдэкано.
- Даже и купальня? – улыбнулась нолдиэ. Она прижалась к устроившемуся на подлокотнике брату, протянула руку и осторожно, будто еще не веря, что это не сон, погладила его руку, обнимавшую за плечи. Вторая ладонь продолжала перебирать волосы прикрывшего глаза Ломиона. Могло бы показаться, что мальчишка спит, но Ириссэ чувствовала, что это не так. Сын притворялся, готовый в любой момент вскинуться на защиту матери.
Последний вопрос заставил Аредель дернуться, словно от удара, и надолго замолчать, невидящим взором глядя в одну точку. Ответила женщина так глухо и тихо, с такой затаенной болью и горечью, что Ломион дернулся и открыл глаза, сразу же потянулся к матери и обнял ее колени.
- Я не видела их долгие десятилетия, Финьо. Едва ли я расскажу тебе что-то верное, - в голосе Ириссэ зазвенели невыплаканные слезы, но спустя пару мгновений она продолжила, собравшись с духом. – Пошли им вестника, что я хотя бы жива, наверняка уже Турьо похоронил меня и оплакал. Пусть хотя бы немного успокоится, - женщина еще немного помолчала, глядя на пламя в камине. – Ломион уже совершенно взрослый, ты сам видишь, но он родился и вырос уже после того, как я пропала, брат и о нем тоже не знает еще. Напиши ему обо всем, прошу тебя, - нолдиэ снова замолчала, поглаживая сына по волосам. Она словно обдумывала что-то, потому что перед тем, как заговорить, она едва заметно кивнула, будто приняла решение окончательно. – Сынок, иди в купальню, переоденься, приведи себя в порядок, - Ломион вскинулся, ожег дядю взглядом, словно пытался предупредить о том, что будет, если тот посмеет только причинить боль его матери, однако противиться не решился. Он знал, когда Аредель тверда, как кремень, и спорить с нею бесполезно.
- Я не все могла рассказать тебе при нем, - пояснила свои действия женщина, когда за Ломионом закрылась дверь. - И без того мальчику сложно, сам видишь, как он дергается на каждый шорох.

- Хочешь сказать, я должна была уже привыкнуть? – изогнула бровь Аредель, стараясь свести в шутку, губы даже дрогнули в подобии улыбки. Тень, бледная и немощная тень…
- Очень. Я даже уже немного сомневаюсь, поднимешь ли ты меня? – мгновение на губах женщины играет улыбка, но она быстро гаснет. Вдруг вспоминается, что весит Ириссэ нынешняя ощутимо меньше прежней, которую Финдэкано легко носил на руках. Теперь-то и вовсе проблем возникнуть не должно, хватит и одной руки.
- Она – все, что есть у меня, - тихо, но твердо и немного вызывающе говорит Ломион, глядя прямо дяде в глаза. Почему-то создается впечатление, будто бы мальчишка привык защищать мать и даже теперь, хотя Финдэкано и является ее старшим братом, но он все равно не может поверить, что он и его верные не причинят Аредель вреда. Являются ли важными для мальчишки узы крови? Понимает ли он, что брат не может желать зла сестре?
- Ты все-таки замечательный старший брат, - тепло улыбнулась нолдиэ, осторожно возясь в объятиях Финьо и устраиваясь поудобнее. Рядом со старшим она чувствовала себя защищенной  любимой, вспоминала ту девушку, почти девчонку, которой на долю не выпало еще горестей, тревог и забот, сейчас давивших к земле тяжким грузом.
- Мы сейчас плохие гости, братишка, - покачала головой Ириссэ, взглядом прося Финьо не спрашивать сейчас ничего – просто подождать немного, пока сестра сама все расскажет. И без того Ломион, услышав слова матери, напрягся ощутимо.
- Десятилетия… Долгие, долгие десятилетия. Я даже не скажу тебе точно, сколько лет прошло… Могу лишь быть уверена, что больше, чем возраст моего сына, - чары замедлили и изменили течение времени для Ириссэ. Она помнила далеко не все, часть произошедшего была сокрыта от женщины под туманом и мороком, дурманившим ее долгие годы.
- Никто ничего не знал, - эльдиэ сдала руку Финдэкано. – Тогда придумаем что-нибудь позже, - нолдиэ покачала головой. Думать сейчас не хотелось, мысли текли вязко и медленно, будто путались в киселе.
Ломион неестественно распрямился и пошел в сторону купальни, хотя перед тем и коснулся мимолетно губами щеки матери. Он видел, как дядя покачал головой, даже кивнул в ответ, но более не удостоил его и взглядом.
- Обиделся… - горестно вздохнула эльдиэ, а уголки ее губ дернулись горько. – Плохо все, Финдэкано, даже хуже, чем ты помыслить можешь. Ты на Ломиона не сердись и не обижайся, он не повинен в своем недоверии, это жизнь заставила его стать таким… На самом деле он замечательный мальчик. Многое станет на свои места, когда я расскажу тебе, что произошло, - некоторое время женщина молчала, глядя на огонь и машинально поглаживая руку брата. – Я попала в плен, братишка… Десятилетия назад я уехала из Гондолина, чтобы отправиться во владения средних феанорингов, однако цели я так и не достигла. Ты знал, что я пропала?

Отредактировано Аредель (2015-06-23 22:40:06)

- Тогда мне придется тебя разочаровать… - покачала головой Аредель, и сердце от этих слов болезненно ёкнуло в груди. Разочарование… Это было то, чего она боялась, когда шла сюда. Финдэкано расставался с веселой и полной жизни девушкой, а встретил теперь согнувшуюся под гнетом обстоятельством женщину, так что страшно было представлять, как он воспримет произошедшие перемены. Нолдиэ отчетливо понимала, что прежней, такой, как раньше, она не станет уже никогда. В лесах Нан Эльмота что-то в ней надломилось, переплавилось в огне чар и тоски по родным и стало невозвратно другим.
- Я должна тебе на слово поверить? – вопросительно изогнула бровь Ириссэ, с усмешкой глядя на брата. Верные смотрели на общение родичей со смешанными чувствами. С одной стороны, леди, чье состояние их немало встревожило, казалось оживала, но если присмотреться внимательно… Улыбки, усмешка… Все это расцветало на губах, преображая бледное личико с заострившимися от худобы чертами, но при этом не касалось глаз, остававшихся угасшими и словно припорошенными пеплом. Веселье вспыхивало в них очень редко и таяло практически мгновенно.
- Разве я когда-то отрицала это? – девушка показательно задумалась. – Нет, Финьо, я точно всегда считала тебя очень хорошим старшим братом… - нолдиэ мгновение помолчала и лукаво добавила. – Или тебя расстраивало, что я всегда больше тянулась к Турукано?
На самом деле, Ириссэ любила всех братьев одинаково и никого особенно не выделяла. Просто к Турьо почему-то было всегда легче и естественнее прийти за утешением и поддержкой, он всегда был очень уравновешен, даже чуть зануден, но относился к сестре с безумной теплотой.
- Это не глупости, Финьо. Это обстоятельства, - женщина покачала головой и как-то поспешно, резко переключилась на другое, словно хотела оборвать предыдущую тему, показавшуюся ей неловкой. – А ты? Обзавелся семьей? – вот это было действительно интересно. Аредель была уверена, что из ее старшего вышел бы прекрасный отец, так что внутренне не сомневалась в том, что ответ сейчас будет положителен.
Ломион сделал вид, что не заметил ни слов дяди, ни обращенного на него взгляда. Юноша продолжал держаться прохладно и несколько отстраненно. Как натянутая струна – только тронь и тотчас же зазвенит.
- Можно действительно позвать его мысленно. Или Итариллэ попробовать.
Женщина проводила взглядом разобиженного сына, решив, что поговорит с ним позже. Ломион явно запутался, настолько впечатлившись происходящим, что перестал доверять всем, кроме матери.
- Ему привыкать нужно, осваиваться… Мальчонка с самого рождения фактически ни с кем, кроме меня, не общался. Он попросту не умеет налаживать контакт, а поэтому старается отстраниться, чтобы не было мучительно больно и обидно, когда ничего не выйдет, - нолдиэ тяжело вздохнула и замолчала, обдумывая собственные слова. В них была немалая доля истины, ведь Ломиону не с кем было говорить и дружить в Нан Эльмоте. Эол не баловал сына вниманием, оставалась лишь мать.
- Я уже сказала, что поехала к средним феанорингам. Однако Элу не пропустил меня через Дориат, - женщина скривилась, произнося имя короля. Отчасти она винила и его в произошедшем. – Мы пошли через Нан Дунгорфеб. Я потеряла всех спутников, Финьо, и в конце-концов осталась совершенно одна. Дороги в конечном счете привели меня в Нан Эльмот, откуда я не могла уже найти выхода из-за чар, отпутавших меня плотным коконом. Знаешь… Какое-то время я даже не совсем соображала, кто я, куда иду и что творю.

- Я рада, если это так, - краешками губ улыбнулась Аредель. У нее немного отлегло от сердца, хотя до спокойствия было еще очень далеко. Женщина знала, что изменилась не только внешне, но и внутренне, и изменилась сильно. И это уже причиняет боль Финдэкано, ибо как бы не скрывал брат, но ему плохо видеть свою младшую сестру такой.
- Время от времени ты в детстве хитростью укладывал меня спать. Это считается? – нолдиэ снова попыталась улыбнуться, но на душе с таким энтузиазмом скребли немалых размеров кошки, что вышло жалкое подобие улыбки. Ириссэ хотела все объяснить и рассказать Финьо, но одновременно она этого и боялась.
- Виноватым? – женщина нахмурилась. – Ты огорчаешь меня, Финдэкано. За что?
Аредель не понимала, о чем нолдо говорил. Он ведь был действительно самым лучшим братом, которого только можно было представить себе. С ним можно было ходить в путешествия, лазать на дерево и приходить с очередного приключения в платье с махрящимся подолом и чумазой мордашкой. Это очень много значило для его сестренки.
- Мы можем принести тебе проблемы, - губы сжались в упрямую полоску. Ириссэ знает больше, чем может сказать сейчас, при верных и сыне. Наверняка Эол не отступится, так что велика вероятность однажды увидеть его под этими стенами, требующим вернуться вместе с Ломионом в Нан Эльмот. Вот только Арельдэ лучше умрет, чем сделает это…
Финьо улыбнулся так смущенно и светло, что и сама женщина расцвела. Вот уж действительно прекрасные вести.
- Я бесконечно рада за тебя, братишка. И с удовольствием познакомлюсь с Эланор и племянником. Мне нравятся дети, - глаза брата так сияли, что это теплое чувство невольно коснулось и Ириссэ. Она понимала его, потому что точно так же обожала своего сына. Ей не посчастливилось встретить любви, но Ломион был для матери давно уже смыслом жизни.
- Надеюсь… - вздохнула эльдиэ, кутаясь в плащ.
Во время рассказа нолдиэ наблюдает за братом. Она заметила и как он мрачнел, как потемнели его глаза и сошлись к переносице брови, выдавая напряжение.
- Чары привели меня в дом Эола, что жил в Нан Эльмоте. И он принудил меня остаться там, - женщина замолчала, не зная, как сказать самое главное и самое трудное – этот же эльф стал отцом Ломиона, и произошло это вовсе не от большой и светлой любви, вдруг проснувшейся в сердце Ириссэ. Обман и чары стали неотъемлемой частью жизни в Нан Эльмоте.

- Я говорю не о том, что осунулась или про залегшие под глазами тени, Финьо, - немного резко ответила брату Аредель. Вспыхнувшее было в груди непонятное раздражение быстро угасло, оставив после себя тлеющий уголек сожаления. – Прости, не хотела грубить, - женщина нахмурилась, не совсем понимая, что с ней такое творится. Некоторое время нолдиэ едет молча, сосредоточившись на подсчете вдохов и выдохов и попытках успокоиться.
- Конечно, ты ведь вовсе не пугал меня подкроватными барабашками, - усмехнулась Ириссэ, вспоминая детство, когда задача уложить шуструю малышку становилась чем-то запредельным.
- А разве это так важно? – удивилась эльдиэ. – Зато ты показал мне столько всего, столькому научил… Я бы не выжила без этого всего, - мысли невольно скатывались к произошедшему в последние годы, даже десятилетия. А предстоящий разговор пугал все больше.
- Ты всегда отважно встречал их лицом к лицу, - женщина улыбнулась, хотя больше походило на скривленные от кислоты губы. – Но я не хотела бы приносить в твою жизнь свои проблемы и навлекать тревоги.
Если бы Аредель не нуждалась в помощи так сильно, то и не стала бы даже и приходить, рассказывать и травить душу старшему. Вот только она уже давно поняла, что одна не справится.
- Чарами, обманом… Я тебе точно не скажу. Оморочил мне голову, да так, что я перестала видеть реальность такой, какая она есть. Мои глаза смотрели на вещи так, как хотел Эол, - женщина замолчала, не замечая, как руки судорожно стискивают подлокотники кресла. – Ты ведь знаешь ответ на свой вопрос, - глухо сказала эльдиэ. В голосе Финдэкано звенят пугающие нотки стали. – Ты никогда не был глуп, ты же догадался, кто стал отцом Ломиона, верно? Просто верить не хочешь, наверное. Ведь дико это… Вот так, без любви.

- За что? Это я сорвалась на тебя, Финьо, - Аредель зябко повела плечами. Ей было страшно, хотелось как малышке, которой приснился кошмар, прибежать к старшему брату, забраться под одеяло, свернуться в клубочек в надежном кольце теплых рук и снова заснуть, уже не боясь ничего. Разве какой-то плохой сон может что-то сделать, когда рядом Финдэкано? Глупости какие… Только сейчас пытаться спрятаться за широкой спиной брата, куда он без сомнения задвинул бы сестренку, было стыдно.
- Ногохваты, - кивнув, подтвердила женщина. – А ты мне бессовестно зубы заговаривал, нахал.
Финьо умел рассказывать так, что дух захватывало. Ириссэ слушала, затаив дыхание и стараясь не пропустить ни слова, сама не замечая, как засыпает.
- Помню, - рассмеялась эльдиэ. – Ума не приложу, как только догадались до такого. Надо же было придумать такой способ плыть… Хорошо еще, что никто по голове не получил, когда бревно перевернулось.
Ириссэ могла себе представить сейчас, каких усилий стоило Финдэкано толкать бревно вместе с болтающейся на нем весело хохочущей сестренкой.
- Да пойми ты, что мне безумно стыдно за то, что я сваливаю свои проблемы на твои плечи! Я же… Как в детстве, знаешь… Испугалась и прибежала прятаться под твое одеяло.
Женщина тяжело вздохнула, стараясь не давать волю всем тем чувствам, что клокотали глубоко внутри. Хотелось кричать, выть, рыдать – лишь бы выплеснуть горечь и боль, накопившиеся внутри за долгие годы. Может, тогда бы в душе воцарился долгожданный покой.
- Без любви… Я в какой-то мере привыкла к нему, приладилась… Но я не чувствую даже тени сожаления о том, что его нет рядом сейчас. Мысль о том, что Эол далеко, приносит мне облегчение, - женщина нахмурилась. – Я не знаю, кто он такой. Подозреваю из обрывков его рассказов, что он в каком-то родстве с Элу. Но точно тебе не скажу. У меня нет ответов, Финьо. Я смутно помню, как искра новой жизни появилась во мне. И да, я очень боюсь, что однажды увижу Эола и услышу, что он требует вернуться. Он найдет меня, братишка, и не уйдет, пока не будет так, как он хочет, - нолдиэ вздрогнула и обхватила себя за плечи руками. – Он убьет меня. Или заберет Ломиона.

- Да ладно? - изумленно ахнула Аредель. - Как так? Ведь он же сам их выдумал для нас с Нэрвен! - женщина рассмеялась. - Потом еще, знаешь, ужасно гордился тем, как мы поверили в его сказку. Долго вспоминал их.
Айканаро всегда ощущался Ириссэ не старшим кузеном, а, скорее, ровней, потому что в отличие от старших, делавших скидки на возраст для девчонок, он спорил и возился с ними абсолютно серьезно.
- Бедный... - ойкнула нолдиэ. - А я ведь даже и не заметила.  Признаюсь, я думала, что это у тебя так запланировано было.
Маленькая Ириссэ тогда была в полном восторге от выдумки брата: сначала грести на бревне, потом барахтаться в воде, пока Финдэкано за шкирку не выловил  младшенькую и не перебросил через это самое бревно. Для девчушки это было такое захватывающее приключение, что даже близнецы завидовали Аредель, когда она им под страшным секретом о нем рассказала.
- Разве мало у тебя своих, Финьо? - грустно сказала женщина, покачав головой. - У тебя теперь жена и ребенок, а я пришла к тебе со своими бедами, да еще и могу подвергнуть опасности, - фразу Ириссэ закончила уже вполголоса, чтобы ее не услышал Ломион. Все-таки мальчишка - сын Эола, и нолдиэ по мере сил старалась учитывать это и не очернять отца в глазах ребенка совершенно.
Эльдиэ по-детски прижалась к брату, трепавшему ее по и без того разлохматившимся волосам, и даже грустно то ли вздохнула, то ли всхлипнула, но быстро взяла себя в руки.
- Ну вот....Сейчас совсем в пугало превратишь! - чуть укоризненно покачала головой эльфийка. От простого жеста брата, на самом деле, плакать хотелось еще больше, и предательская влага уже блестела на длинных ресницами хрустальными каплями.
- Нет! - почти крикнула женщина, вздрогнув всем телом. - Он может причинить тебе вред! Я не хочу!

- А что будет, если я расскажу ему? – хитро улыбнулась Аредель. – Он тебя побьет?
Айканаро девушка не видела уже довольно-таки давно. Увы, но судьба развела их еще раньше, чем с Финдэкано. Сердце вдруг защемило от тоски по былому, по тем, кто когда-то был неотъемлемой частью жизни.
- Как он, не знаешь? – очень хотелось бы увидеть Нарьо, посмотреть хоть одним глазком, насколько сильно он изменился. А еще свидеться бы с Турьо, Итариллэ, Нэрвен и остальными.
- А я и не переживаю. Голова, как ни странно, все еще при тебе, так что можно пока быть спокойной, - женщина снова чуть улыбнулась, постепенно оттаивая в обществе брата и начиная шутить уже вполне искренне, а не натянуто, как было раньше.
- Я понимаю, родной мой… Я все-все понимаю, правда. Не говори глупостей, я бы безусловно помогала тебе всеми силами, ведь нет для меня никого дороже, чем вы. Просто… Все столь сложно и запутано, что даже страшно…
Ириссэ никак не знала, какими словами выразить свою любовь и признательность к Финдэкано, умевшему всего лишь парой слов окрылить и дать понять, сколь сильно нужна ему сестренка, пусть даже и такая отчаявшаяся и угасшая, как сейчас.
- И косичку заплетешь? Нет, две! – женщина прильнула к брату, мягко провела рукой по широкой спине и счастливо вздохнула. Она была дома и в безопасности, но чтобы понять это, требовалось время. Как и на то, чтобы перестать дергаться и ждать беды.
- Он умеет ждать, Финьо. Ждать и ловить момент, - эльдиэ вздрогнула и все-таки расплакалась. Слезы покатились по бледным щекам ручьями, смешиваясь с дорожной пылью.

- Я бы посмотрела на это. Помнишь, как ты достал его в детстве чем-то и он завалил тебя с разбегу? – Аредель тогда даже и не поняла, когда брат растянулся на траве под Айканаро, одновременно довольным своей выходкой и сердитым на Финдэкано. Вот они тогда повозились-то… И смех, и грех.
- Как там? Спокойно или… А семья? Нашли они свое счастье? Может, тоже детки уже пошли? – девушка мечтательно улыбнулась. Эти вопросы почему-то казались ей очень важными. Быть может, потому что сама она семьи полноценной не создала и не создаст уже.
- А она тебе только затем и нужна, да? – ехидно предположила Ириссэ, лукаво взглянув на брата. Ломион усмехнулся, хотя и старался спрятать это от дяди.
- Распутать, поставить… Я не уверена, что это можно сделать вообще и без разницы, сколько эльфов будут ломать головы… - женщина тревожно нахмурилась и замолчала. Очень мешало, что брат многого не знал еще. А уж как отцу рассказать…
- Только ты всегда ужасно долго их плел, да еще и за волосы дергал, - улыбнулась детским воспоминаниям  Аредель. Малышкой ей было невероятно сложно усидеть на месте, пока Финдэкано тщательно расчешет густые темные прядки, заплетет, перевивая лентами и вкрапляя бусины. Правда, получалось действительно очень красиво, так что маленькая Ириссэ еще долго после того ходила важной и задирала носик. – Золотые, да? – немного невпопад сказала эльдиэ. Почему-то вдруг захотелось, чтобы ленты были именно этого цвета.
- Я устала, Финьо… Я жила лишь тем, чтобы вытащить Ломиона, не дать ему стать тенью и копией своего отца… Теперь я могу спокойно уйти… Вы ведь позаботитесь о нем? – говорила женщина бессвязно, перемежая слова судорожными всхлипами и длинными паузами, постоянно вздрагивая в руках Финдэкано и отчаянно цепляясь за него. Как же нолдиэ просто устала… Хотелось закрыть глаза и больше уже не проснуться… Как те, кого потеряли во Льдах. Теперь она их понимала.

- А помнишь, как я решила повторить его подвиг? Только не рассчитала, что перед этим мама натерла пол?
Аредель тогда на брате вместо салазок проехала пару-тройку метров, пока они не врезались в несчастного Арато, выходившего с кухни. Хорошо еще, стенка им на пути не попалась…
- Знаешь, я совершенно потерялась в происходящем, потому что долгое время не знала, что происходит… Но склонна согласиться с отцом. Надеяться на то, что у Моргота проснулась совесть и он сдох от ее мук – глупо. Это затишье перед бурей, - женщина закусила нижнюю губу, как делала это всегда в минуты сильного волнения. Что-то назревало. – Расстались? Но почему? – Ириссэ нахмурилась. – Глупенький… У них и без того мало времени, а он еще и отобрал его у себя. Мучается, да? – нолдиэ тяжело вздохнула. Она неплохо знала Нарьо, так что догадывалась, что он хотел как лучше. Пожертвовал собой, желая счастья той, которую полюбил всем сердцем. Вот только понимал ли он, что она может так же, как и он промучиться всю оставшуюся ей недолгую жизнь? Аредель тяжело вздохнула – на душе стало еще тревожнее, ведь чувствовалось, что Финдэкано не говорит совершенно всего. Зная Айканаро… Не сложно предположить, что он стал беречь себя еще меньше.
- А думаешь ты чем? – заинтересованно спросила женщина, улыбнувшись краешками губ. Ломион выходку дяди заметил, но он не знал, как реагировать на нее: тоже подмигнуть? Улыбнуться? Что-то еще? Мальчишка явно растерялся, на миг даже утратил контроль над застывшей на его лице маской равнодушия, но быстро взял себя в руки и как-то неуверенно улыбнулся дяде. Не усмехнулся, колко, едко и с вызовом, как раньше, а именно улыбнулся.
- Устала я быть сильной, братишка… - вздохнула Аредель. На глазах ее на какое-то мгновение блеснули слезы, поэтому нолдиэ отвернулась, стараясь скрыть их и от Финьо, и от Ломиона. – Так хочется снова стать ребенком и когда не хватает сил – бежать со всех ног к отцу, чтобы он спрятал, пожалел и помог. Или к тебе. Или к Турукано, - когда женщина повернулась, глаза ее были уже абсолютно сухими, хотя и подозрительно покрасневшими. Слезы удалось снова запереть внутри. Жаль, на выжженную переживаниями и болью душу нельзя подуть, как на разбитую коленку, чтобы стало легче.
- А как мне было не вертеться, если ты меня на табуретку сажал? А я всенепременно хотела к тебе на колени. Обидно ведь! – усмехнулась эллет. – И бусинки красные. Не забудешь? - прозвучало как-то немного наивно. Может, даже выглядеть пестро и излишне ярко, но так хотелось…
- Заново? – Аредель сова вздрогнула. – Как я могу начать жить заново, Финьо? У жены может быть лишь один муж. Я с юности мечтала о семье, о любящем муже и ребенке. А что получила? Я потеряла свой шанс на счастье, Финьо! Его забрали у меня! – голос почти сорвался на крик. Женщина испуганно замолкла и зажала рот рукой, боясь, что кто-то может услышать. – Ломион – мое единственное счастье. Еще вы. Больше света в моей жизни нет и не будет.

- А кто виноват, что ты так пренебрежительно относился к нашим переживаниям по поводу роста?
Помнится, тогда и Аредель именно за это набросилась на Финдэкано. Выросшая с мальчишками, бойкая и тянувшаяся за ними, она не могла снести того, что брат нередко называл ее малышкой или как-то еще подчеркивал, как она думала тогда, ее рост и возраст.
- Готовы… Чтобы подготовиться, нужно хотя бы примерно представлять, к чему… Есть что-то? – не верилось, что разведка дремала все это время. И если она не приносила сведений, тем хуже и тревожнее. – Хотела бы я поговорить с ним… Убедить дать шанс себе и этой девушке… Нарьо ведь наверняка страшно мучается и переживает, уверена, он может даже глупостей натворить… Мне страшно за него, Финьо.
Женщина тяжело вздохнула. Любовь она теперь ценила особенно высоко и как-то очень уж остро отреагировала на произошедшее с кузеном. Будто в эту историю для эльдиэ вплеталось еще и что-то личное.
- Неужели животом? – с притворным удивлением ахнула Ириссэ. Она не знала, насколько сильно изменился Финдэкано, однако, помнится, раньше у нее частенько был повод укорить старшего за любовь к вкусненькому.
- Малышка? – грустно переспросила нолдиэ, чье настроение почти мгновенно с приподнятого соскользнуло до тоскливого. – Я немного подросла, Финьо. Или ты этого не заметил? – Аредель болезненно скривилась и немного помолчала, понимая, что она действительно прибежала к брату, как ребенок, ищущий защиты. – Я тоже безумно люблю тебя.
Почему-то от этих слов на глаза навернулись слезы. По сердцу остро резануло какое-то неправильное чувство… Словно, все это время с побега из Нан Эльмота было ожиданием конца, и теперь только Ириссэ поняла это… И прощалась?
- Так ведь колени-то у тебя уютные… Жаль, я сейчас слишком взрослая… - женщина прижалась к Финдэкано, уткнувшись носом в его одежду. Он говорил, говорил, говорил… Увещевал. Но его слова не находили отклика в душе.  Разум говорил, что они правильны и к ним нужно прислушаться, однако душа жаждала лишь покоя и отдыха, измученная болью и терзаниями.
- Не безнадежно, Финьо? – горько спросила женщина, отстраняясь от старшего брата. – Что остается мне, кроме Ломиона? Он вырастет и встретит ту, что сделает его счастливой. А я останусь одна, потому что утратила свой шанс воссоединиться с кем-то, любить и быть любимой. Вы станете утешать меня, но у вас свои семьи и свои заботы. У меня даже не будет, наверное, собственного места. У тебя есть Хитлум, у Турукано – Гондолин. А что остается мне? Только лишь воспоминания и размышления… Не такой жизни я хотела, так может… - нолдиэ не договорила, но окончание фразы угадывалось вполне ясно – в ее голове блуждала мысль о том, чтобы отпустить свое фэа. – Знаешь, я раньше никогда не сдавалась… Всегда боролась до конца, даже тогда, когда шансов практически не было… А теперь… Так странно и дико. Я будто все еще в том лесу и все еще вязну в чарах, делающих меня покорной и мешающих побегу. Прошлое не отпускает, цепляется всеми лапками и закрывает от меня будущее.