Дейкилор понял. Не сразу, но постепенно до него начало доходить то, что для его рыжего друга уже было очевидным. Мальчик отгонял от себя эти догадки, упорно молчал, не задавая больше опасных вопросов, словно это могло бы еще что-то изменить. Но он надеялся, стараясь даже взглядом в сторону лежащего эльфа не попадать. Он полежит и встанет. Обязательно встанет, как только отдохнет. Однако время шло, а чуда так и не происходило. Уже давно стояла ночь, но эльфенок и не думал спать. Он просто забился в угол и молча трясся от холода. А потом осторожно поднял на Тэльво глаза и все же через силу спросил:
- Он умер, да?
И вопрос прозвучал в его устах чудовищно и обыденно, без эмоций, без интонации. Сухо и отстраненно.
- Тогда ему уже не понадобится его обед? - ребенок смотрел голодными глазами и ждал ответа, а по сути - разрешения. И было видно, что он не черствый и бесчувственный. Что все эмоции он уже пережил тихонько в уголочке несколько часов перед этим. Но суровая реальность тюрьмы диктовала свои законы. Мертвым больше ничего не было нужно. Живые же продолжали цепляться за жизнь, в которой голод, холод, побои и унижения стали постоянными спутниками каждого узника. А потому кроме сочувствия и сопереживания к ближнему тюрьма рождала и кощунственное по своей сути, но непреложное правило: чтобы выжить надо было отказаться от многого, бывшего нормой за пределами этих стен. И допустить то, о чем раньше и подумать было страшно.
А Тень был уже далеко отсюда. Больше его тут ничего не удерживало, и жизнь, которая и так давно уже поддерживалась в этом измученном теле исключительно силой воли, угасла вмиг, отпустив, наконец-то исстрадавшуюся душу на свободу. Тень не мог себе позволить умереть, бросив тут своего мальчика. Но теперь, когда он точно знал, что Илгона не было в этих стенах, и самому узнику стало тут нечего делать. Он ушел с надеждой на милосердие, надеждой, которую внезапно подарил ему неожиданный сокамерник из далеких земель. Ушел с миром и  ожиданием покоя, в котором он так нуждался и который, вне всякого сомнения, заслуживал.

На 25-й день орки принесли обед как обычно. Громыхнули запорами, позволяя Дейкилору вовремя успеть юркнуть в свой угол и натянуть на ногу цепь. Тюремщики вошли деловито и обыденно, выполняя рутинную и давно опостылевшую им работу. Плюхнули похлебку, почти не глядя, в подставленные миски, зачерпнули воды. И тут одному из них пришло в голову, что третий пленник ведет себя как-то неправильно, не проявляя должного внимания к раздаче спасительного пропитания. Решив, что остроухий уже совсем оборзел, орк от души пнул его ногой с размаху, не получил ответа, повторил и только тут понял, что тело пленника уже даже окоченело. Тюремщики деловито переглянулись, посмотрели на остальных, оценивая, что цепи не позволили бы тем прикончить товарища, перебросились парой слов, должных, видимо, выражать их отношение к дополнительной работе. Один даже схватил ведра и направился к выходу, демонстрируя, что трупы убирать он не нанимался. Товарищ недовольно что-то крикнул ему вслед и принялся расстегивать цепи, чтобы вынести тело из камеры. После чего схватил его за ногу и поволок по полу, как дохлую тушу, явно не желая напрягаться. Таким был последний путь узников Ангбанда. Иного им предусмотрено не было.

Дейкилор как обычно после ухода орков сидел около своего рыжего друга, так было и теплее, и спокойнее. Тем более, что расписание мальчишка уловил хорошо, а догадаться, что темные могут его и не придерживаться, у него пока ума не хватало. Да и дверь не открывалась бесшумно, поэтому всегда можно было успеть, тем более тюремщики были медлительны и неповоротливы. Кроме того, прошло всего несколько часов с тех пор, как тело их бывшего сокамерника унесли, но брошенная цепь постоянно об этом напоминала, создавая тягостную атмосферу.

На этот раз запоры загремели внезапно, и дверь распахнулась максимально быстро. Эльфенок, немного задремавший, подскочил, соображая, что происходит, и опрометью кинулся в свой угол, но цепь натянуть уже не успел. Просто зарылся в кучу ветоши и замер. Эталдет даже не вошел в камеру - влетел, и его длинные одежды развевались, придавая ему при слабом свете в камере еще более неприятно-зловещий вид, чем было на самом деле. Орки, сопровождавшие его, остались за порогом, ожидая приказов, но не спеша подворачиваться под руку раздраженному начальству.
Эталдет быстро скольнул взглядом по всей камере, на мгновение задержавшись на куче ветоши, но было трудно сказать, успел он что-то заметить или все же нет. После чего он в упор уставился на Найденыша и резко и раздраженно спросил:
- Ну и что здесь произошло? Отвечайте! Я хочу знать!
Однако говорил он на квенья, что предполагало, что вопрос обращался только к одному из присутствующих.

- С чего бы это вдруг он умер? - едко поинтересовался майа. - От меня он уходил вполне себе живой. Вот я и хочу знать, ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИЗОШЛО? Не прикидывайся, что ты не понимаешь! И нечего тут острить, когда я задаю вполне конкретные вопросы? Если ты еще не наигрался, то спешу тебя огорчить: время для игр закончилось. Я давал тебе не просто шанс - миллион шансов проявить благоразумие. Ты не воспользовался ни одним из них. Не говори потом, что это все моя вина!
Эталдет был действительно раздражен, причем, вполне возможно, что смерть Тени была просто поводом высказать все то, что накопилось до этого, а сам этот инцидент и не имел особого значения для темного. А может быть, и нет. Может быть, внезапный "побег" узника бесил мучителей гораздо больше, чем все остальное. Ведь и жить, и умирать тут можно было только по составленному лично ими расписанию, никак иначе.
- У него хватило ума отвечать на мои вопросы без выкрутасов. Первый раз за все время... Надеюсь, что и ты хоть чему-то от него научился. Не зли меня, ты прекрасно знаешь, что будет только хуже. Поэтому просто ответь и я уйду.
В голосе звучала практически неприкрытая угроза, но таким раздраженным Эталдет раньше никогда к Найденышу и е являлся. Многое изменилось после того разговора. Кардинально изменилось.

- Разговор? - усмехнулся майа. - Если бы он с самого начала так разговаривал, возможно, прожил бы гораздо дольше и в более комфортных условиях. И мне вот интересно, с чего это он стал таким разговорчивым после нескольких дней общения с тобой? В то время как лучшим палачам Твердыни так и не удалось его разговорить. Не поделишься секретом?
И кроме того, какие у него могут быть ко мне претензии? Я его пальцем не тронул и даже честно исполнил его желание. Мог бы и обмануть. Но я сказал правду.
Эталдет помолчал в задумчивости. Рассуждения явно успокаивали его раздражение, хотя бы немного и ненадолго.
- Этот мальчишка давно умер. Много лет назад. Кажется, Таларет приволок его сюда изначально даже по доброй воле. А потом мальчишка заартачился, что было крайне глупо с его стороны... А этот идиот, значит, явился его спасать... Странно, но такой вариант никому и в голову не пришел. Мы все пытались понять, что мог делать одинокий остроухий в темных землях, как не искать своей смерти. Но он так и не признался... Когда он пришел, мальчишки уже не было в живых. Он не выдержал так долго. Таларет слишком заигрывается, если его не останавливать...
Неужели ты хочешь сказать, что этот, снова забыл как его там, умер от того, что узнал? Получается, что я сам даровал ему смерть? - догадался темный, незаметно для себя втягиваясь в разговор, который изначально был набором угроз, ничем больше. - Мне кажется, что после стольких лет здесь он должен был радоваться, что они не встретились тут. Разве нет? - вопрос прозвучал чисто риторический. - Если бы они оказались тут оба, финал мог бы быть совсем иным. - Эталдет внимательно посмотрел на кучу ветоши, под которой прятался мальчик. Очень внимательно. Даже слишком.
- Как тебе твой сосед? - неожиданно поменял он тему. - Не надоедает? Не мешает? Не пожалеешь потом, что хорошо к нему относился? - добавил Эталдет, взглянув на собеседника в упор - А то всякое может случиться...

Эталдет еще несколько мгновений внимательно смотрел на кучу ветоши, которая, казалось, даже дышать перестала от его столь близкого присутствия. После чего он подтянул верх рукав, чтобы, видимо, не запачкать, и, стремительно нагнувшись, ловко схватил мальчишку за нечесаные волосы (и как только смог различить их среди прочего хлама?!) и потянул из кучи, заставляя подняться на ноги. Дейкилор ничего подобного не ожидал, надеясь пересидеть с своем ненадежном убежище, поэтому коротко вскрикнул, пытаясь перехватить его руку своими грязными пальцами, но вставая. Пока еще не было видно, что вернуть на место цепь ребенок так и не успел - до прихода не смог, а потом боялся греметь, наверное. Теперь от провала его отделяло всего каких-то несколько мгновений - пока темный не присмотрится повнимательнее.
Но майа явно реализовывал какой-то ему одному ведомый план, потому что ни на что иное пока не отвлекался. Заставив мальчишку встать, он, одной рукой продолжая держать его за волосы, второй рванул на ребенке рубашку, точнее то рваное рубище, которое тот носил, обнажая на плече уродливый след от ожога. И не просто след - клеймо, знак, который явно что-то обозначал. На маленьком детском плече огромный знак смотрелся еще более ужасно, чем если бы на его месте был взрослый. Темный перехватил Дейкилора за руку, с силой разворачивая к тому, ради кого разыгрывался весь спектакль.
- Ты считаешь его своим другом, - заметил Эталдет, внимательно глядя на Найденыша. - Называешь его по имени, вероятно. А у него нет имени. Он - никто. Собственность Ангбанда. Раб Твердыни. Именно это значит то,что изображено здесь. Это клеймо, - охотно пояснил майа дальше. - Такое клеймо получает каждый раб, попадающий сюда. Оно останется на коже до конца дней, ибо избавиться от него можно только содрав с себя кожу. Да и то не факт, что получится - иногда ожог проникает и глубже... Каждый раб... Я предлагал тебе иной путь. Ты отказался. Это то, что ждет тебя в самом недалеком будущем. Если не передумаешь, конечно. И если я еще захочу тебя услышать. После этого ты перестанешь быть принцем нолдор и станешь безымянным рабом крепости, скотиной, которую используют по усмотрению хозяина. До сих пор ты еще даже не видел сотой части НАСТОЯЩЕГО Ангбанда. - Эталдет бросил на пленника взгляд, в котором читалось все то, о чем он пока умалчивал. - Вот он - видел. Долгими вечерами ты не пытался его расспросить о жизни здесь? Может быть помогло бы...
Цепкие пальцы темного сжимали худенькую руку мальчишки так, что тот корчился и не вырывался только потому, что вторая рука майа крепко держала его волосы. Возможно, Эталдет и не хотел намеренно причинять ребенку боль, по крайней мере, сейчас. Скорее, он вообще забыл о том, что наглядное пособие в его руках живое и способно что-то чувствовать.

Всплеск ярости у Найденыша окончательно развеселил Эталдета и привел в прекрасное расположение духа. Все то. что раздражало его все последние дни неожиданно вдруг предстало перед ним в ином свете, который его вполне устроил. Игра не закончена. Она просто должна стать иной. Он должен разработать другой план, который обязательно сработает. Это был вовсе не провал, просто он никогда прежде не работал с нолдор из Амана и не учел всех составляющих вопроса.
Об этом они доложит Повелителю (хорошо, что раньше не доложил, ибо тогда доклад был бы совершенно неправдивым). Еще, конечно, предстоит подумать, как преподнести ему тот факт, что результата нет на текущий момент, но это уже были рабочие детали.
Эталдет улыбнулся Найденышу так, будто тот и правда был его сыном, нес какую-то несусветную чушь, а любящий папочка умилялся и слушал, ибо был совершенно убежден, что пара порок и серьезных разговоров поставит сынуле мозги на место, так что беспокоиться не следовало. А чушь была настолько несусветной, что невозможно было не улыбаться.
- Посмотрим, - усмехнулся он. - И поговорим, когда ты успокоишься.
Майа отшвырнул мальчишку в сторону как ненужную куклу и даже не повернул головы, чтобы посмотреть, как тот ударился о стену и глухо застонал, боясь кричать и привлекать к себе еще больше внимания.
- Не прощаюсь, - удовлетворенно заявил темный и быстрыми шагами покинул камеру, так и не обратив внимания на загадочным образом расковавшуюся цепь Или обратив, но ничего не сказав.

Дейкилор сжался у стены и молчал еще некоторое время после ухода Эталдета. То ли сильно ударился, то ли боялся, что мучитель передумает и вернется. Отреагировал он только на слова Тэльво, зашевелился и тут же не медля ни минуты кинулся к нему в угол - натерпелся, теперь искал укрытия и безопасности.
- Прости... - пробормотал мальчишка, торопясь обнять своего друга, но так, чтобы не коснуться его ушибленными частями тела. - Он чуть не заметил... Но не заметил же!
Он попытался закутаться в лохмотья, в которые еще больше превратилась его невнятного вида одежда после манипуляций с ней темного. На плече и спине была видна широкая ссадина, обещавшая перерасти в синяк, но кости, похоже, были целы.
- Это было очень больно, - поделился впечатлениями эльфенок, заметив на своем плече клеймо и вспоминая о нем. - И мама очень кричала... Громко и страшно. Я думал, они ее бить будут, но они сделали мне это...
Мальчишка поежился, отгоняя неприятные воспоминания.
- Но уже зажило... Он больше сегодня не придет?

В Ангбанде редко кому выпадало такое счастье - чтобы пленных долгое время никто не беспокоил. Однако Найденышу повезло. Приняв решение, Эталдет успокоился и решил, что необходимо будет проработать новую стратегию поведения и перевербовки-таки строптивого остроухого в подданные Повелителя. Он между делом доложил о своих успехах (точнее об их отсутствии) Мелькору. Однако представил ситуацию так, что задача не решена, но это только пока, а так она находится в процессе решения. Поскольку Темный Вала и до этого не особо интересовался данным узником лично, то и теперь не сказать, чтобы обратил на доклад какое-то внимание.
Таким образом, пленный принц и его случайный (или неслучайный) сокамерник получили целую неделю (!) передышки. Раз в день приходили орки, приносили скудную отвратительную еду и воду, но больше их никто не беспокоил. Вообще никто. Совершенно. Даже орки вели себя как-то безразлично - почти не задирались и ни на что е обращали внимания, торопясь поскорее выполнить свои нудные обязанности и покинуть сырую мрачную камеру. Правда огонь - невиданная роскошь, особенно на этом ярусе крепости - они исправно поддерживали, так что было очевидно, что о пленниках если и забыли, то не навсегда или, как минимум, не очень надолго.

Ровно на 30-й день плена в Ангбанд вернулся Таларет (хотя Найденыш и не мог об этом знать). Шпион поспешил поделиться с начальством своими наблюдениями, а также тем, что ему удалось незаметно утащить из шатра Почти-короля-нолдор несколько обрывков со стихами самого Менестреля. Сам Канафинвэ слишком быстро покинул шатер, уезжая, а его скорый на расправу тупоголовый братец не посчитал данные писульки важными и секретными документами, которые стоило забрать подальше от загадочного незнакомца. А вот зря! И хотя время для трофеев еще не пришло, оба темных - и Таларет, и его начальник - прекрасно понимали, что на этой простой теме еще можно будет сыграть.

Передать, насколько сильно расстроился Таларет, узнав о смерти Тени, было совершенно невозможно. Упустить такую возможность вывернуть узнику душу наизнанку, а потом натянуть назад и сказать, что так и было... Да, неприятная новость, особенно после удачно проведенной разведки. В качестве моральной компенсации Эталдет был вынужден пообещать своему подчиненному, что даст ему Найденыша на поиграть, ненадолго. При условии не калечить и вернуть в прежнем виде. Ну или почти в прежнем. Не хотелось, конечно, выпускать игрушку из рук, но темный понимал, что отчасти был виноват во всем произошедшем, а подчиненного следовало поощрить. Так что придется пойти на уступки. Тем более, что не убудет же от этого рыжего нахала. Наоборот на пользу пойти может...

Отредактировано Эталдет (2016-01-30 20:49:58)

На 32-й день пребывания принца нолдор в Темной твердыне он оказался в полном, хоть и временном, владении Таларета, удачливого разведчика, ближайшего соратника Эталдета, темного палача, который находил в своей работе не только исследовательский интерес, как его начальник, но и истинное наслаждение. Художника, пишущего картину. Точнее, переписывающего то, что на ней уже было написано, по своему усмотрению и вкусу. Творец, разрушающий и творящий из обломков. Считающий свои в итоге уродливо склеенные творения непревзойденными шедеврами, а тех, кто с этим был не согласен, просто не понимающими в искусстве идиотами. В своем стремлении сломать и извратить он, пожалуй, был наиболее истинным последователем самого Темного Валы, доводя идеи Повелителя до совершенства в конкретной практике.
Он не солгал, когда в лагере нолдор его спрашивали о его учителе. Первом, разумеется. Ирмо, вероятнее всего, даже и не вспоминает об одном из своих учеников. Не самом, кстати, нерадивым. Таларет (хотя тогда его звали совершенно иначе) делал большие успехи, когда неожиданно понял, что вредить значительно интереснее и увлекательнее, чем помогать. Диапазон возможностей несравнимо шире. Да и вообще, кому она нужна, эта помощь-то?! А вот если превратить свои умения в искусство... Учитель бы его не понял. Поэтому майа посчитал нужным ему этого не объяснять, а попросту покинуть Аман и направиться на поиски нового пристанища и нового учителя. Поиски оказались успешными, а Таларет, обретя новую жизнь и новое имя, оказался востребован со своими умениями, стремлениями и убеждениями. Дальше вопрос был только за малым - развивать и совершенствовать, расширять свои возможности, добиваясь невероятного, а потом расширять их снова и снова. Это был увлекательный процесс, поглотивший новоиспеченного служителя тьмы с головой. Он ставил эксперименты - причем над всеми, в том числе и над собой, получая от реализации своих фантазий невероятное удовольствие.
Длительное время он путешествовал по Эндорэ, общаясь с местными жителями, втираясь к ним в доверие, увлекая, завлекая, обманывая - и изучал их, изучал, изучал. Собирал данные, ставил опыты - небольшие и более сложные. Так однажды он привел с собой эльфа, совсем еще молодого, который был увлечен некими идеями, которыми пичкал его так называемый друг. А потом растаптывал несчастного шаг за шагом, медленно убивая в нем веру, надежду, желание жить - все, о чем так хорошо знал, много лет выдавая себя за близкого друга и соратника.
Потом Таларет стал меньше утруждать себя походами, довольствуясь тем материалом, который в избытке доставляли прямо в Ангбанд. Остроухие стали более подозрительными, осторожными, да и ничего нового у них уже узнать было нельзя, так стоило и бить ноги, когда тут - в комфорте и уюте можно было работать более успешно и с не меньшим удовольствием.
Поход в лагерь нолдор принес не так много результатов. На первый взгляд, не много. Но их было гораздо больше, чем изначально рассчитывали темный майа и его начальник. Для качественного внедрения нужно было все делать иначе, но на это ушли бы месяцы, а то и годы. Экспресс-разведка была рассчитана на другое. И именно этого как раз оказалось в итоге вполне достаточно.
Теперь же Таларет намеревался расслабиться, отдохнуть, вне всякого сомнения, отыграться за все хорошее, что ему пришлось пережить в лагере остроухих, а главное - отойти от стресса, который он получил, узнав о смерти Тени. Да, начальник, несомненно, очень его огорчил, позволив этому типу умереть. Такой план сорвался! Однако зато теперь майа получил положенную компенсацию, которой намеревался восполнить утраченное хотя бы в какой-то степени. Конечно, его возможности были ограничены, ибо - к сожалению - экспонат потом придется вернуть. И не просто вернуть, а вернуть для работы, что означало, что портить можно было в весьма ограниченном диапазоне. И все же... У  Таларета сложился план, который он намеревался воплотить в жизнь немедленно.

Орки как обычно принесли еду, которая на первый взгляд, ничем не отличалась от обычного рациона пленников этого яруса - некоторые тут так вообще ничего не получали, этим еще очень повезло. Таларет любил работать чисто и красиво, изощренно красиво, по возможности, не пачкая своих изящных рук, хотя при необходимости не побрезговал бы и руками поработать. Однако драки, ненужная суета, лишние увечья - были не в его стиле и совершенно не привлекали его эстетствующую натуру. Поэтому он просто подмешал в похлебку немного сонного снадобья, нимало не заботясь, что получат ее не только означенные пленники, но и весь этаж. Ну пусть поспят раз в жизни спокойно, жалко что ли? Подарок от Повелителя, можно считать.
Мерзкий вкус похлебки и ее запах позволяли растворить в ней все, что угодно так, что пленники все равно ничего бы не смогли уловить. Минусом было только то, что при таком раскладе невозможно было точно определить, когда остроухие соизволят снотворное сожрать, а потому придется ждать неизвестно сколько времени, но спускаться в эту грязную камеру лично, чтобы наложить чары Таларету ни разу не улыбалось. А тащить этого строптивого узника коридорами в естественном, так сказать, виде, значило попортить ему шкурку, а потом за это отвечать. Нет уж, он подождет, но сработает четко и чисто. Быстрее было бы добавить снадобье в воду - пить они могут захотеть быстрее, чем есть. Но в воде будет заметен вкус, и эти твари могут еще и не захотеть употреблять такую воду. Если только помучить их жаждой пару дней, но то на то и выходило - придется подождать и точка. Таларет оставил у двери орка, которому было строго-настрого наказано следить снаружи за происходящим в камере, а когда Рыжий узник уснет, немедленно доложить.

Дейкилор, вечно голодный, набросился на свою порцию сразу же, а примерно через полчаса его начало клонить в сон и он свернулся в клубок под своей кучей тряпья (чтобы не рисковать на случай внезапного прихода Эталдета, мальчик днем старался спать на своем месте, перебираясь к другу только ночью; почему он считал, что ночью темный майа не захочет их внезапно посетить, оставалось загадкой). Ребенок заснул очень быстро, перестав реагировать на окружающую действительность.