- Она сама этого захотела, - глухо повторил Феанаро, и это прозвучало упрямо, но вместе с тем было видно, что он искренне так думает и именно от этого больше всего страдает. - Эльдар имеют свободную волю. Она знала, что нужна... нам, - он не сказал "мне", хотя явно заменил слово в последнее мгновение. - Она знала, как всем будет больно от ее ухода. - Дальше уже пошло лучше. Спрятать личное за общим, обвинить ее в том, в чем и должно было, хотя на самом деле... На самом деле Нерданель предала именно его. И именно этого предательства Пламенный не мог ей простить. И ему было все равно, почему она это сделала. Разве это важно? Когда кто-то очень близкий бьет тебя в спину, разве ты спросишь - почему? Скорее - за что? - Я понимаю, Нельо, она твоя мать... И для тебя все выглядит совершенно иначе. Но я... Ты уже взрослый и ты должен это понять. - Голос неожиданно стал твердым и уверенным, даже несколько злым, подавляя страдание вглубь. - Я не прощаю предательства. Никому. Слышишь, совершенно никому! Я умею быть верным, но я хотел бы видеть то же самое и от других. Тот, кто уйдет однажды... Предать, это значит, разрушить доверие, близость - все, что связывало до этого. Это нельзя простить, Нельо. Никак нельзя, иначе придется предать самого себя. И я не верю в любовь, которая допускает предательство.

- Нельо, ты все неправильно понимаешь, - на этот раз Феанаро не злился, а напротив готов был терпеливо все объяснить, только бы не возвращаться больше к той, предыдущей теме. - Оружие - это всего лишь средство. Это - сила, которая необходима в качестве гаранта безопасности. Я не хочу конфликтов, я устал от них не меньше, чем все остальные. И в конце концов пришло время их прекратить раз и навсегда. Но возникший конфликт можно прекратить только одним способом - если виновная сторона признает свою неправоту и прекратит подогревать страсти. Как ты видишь, никто этого делать не собирается. Значит, что? Рано или поздно ситуация накалится до того, что выльется во что-то очень и очень нехорошее. Я не хочу такого исхода. Я не желаю раскола в нашем народе. Это очень опечалит отца, да и меня, признаюсь, тоже. И если мы будем сильны настолько, что ни у кого не возникнет сомнения в нашем могуществе и единстве, это само собой прекратит конфликт. Ведь не нападают же, скажем, зайцы на волков. Я уже пытался тебе об этом сказать, но ты упрямо уперся в то, с кем именно я собираюсь воевать. Да ни с кем! И с каждым, кто первым поднимет на нас оружие. Но первым, слышишь, Нельо! Я просто не хочу, чтобы в итоге меня силой заставили признать свою неправоту тогда, когда я полностью в своем праве. Быть сильным не значит убивать направо и налево. Но быть сильным нужно, чтобы иметь возможность защитить то, во что веришь, и что тебе дорого. И этого не нужно стыдиться. Я ответил на твой вопрос?
А делаем мы это тайно только потому, что сейчас многие не готовы меня понять. Многие думают так, как сказал сейчас ты. И если мы начнем действовать открыто, это только подогреет сплетни и распри. Я этого не хочу. Вот позже, когда все будет готово, мы расскажем всем и объясним. И тогда все будет иначе. Понимаешь меня?
А Финдекано... Я понимаю, что он твой друг. И возможно, я допускаю такую мысль, что он действительно искренне не понимает и хочет узнать. Но ты... - Феанаро внимательно и пристально посмотрел сыну в глаза. - Я не стану советовать тебе или запрещать. Тебе решать, доверяешь ты ему или нет. Но прежде, чем говорить ему, подумай, каковы могут быть последствия. Я объяснил тебе, почему держу все это в тайне. Подумай, правильно ли будет эту тайну нарушить сейчас. Может быть, одно твое слово повлечет за собой такие последствия... Ради него самого, ради спокойствия и будущего... Сможет ли он сохранить твою тайну, если ты решишь ему ее доверить? Захочет ли? Станет ли молчать или сразу же обо всем расскажет Нолофинвэ, а тот решит, что мы готовимся его убить, с него станется! - Пламенный презрительно хмыкнул, но продолжил совершенно спокойно. - Подумай, принесет ли твоя правда всем пользу или вред? И что ты скажешь, если я все же попрошу тебя промолчать? До поры, до времени.
Теперь он откровенно ждал ответа, пронзая сына требовательным взглядом.

Несмотря на то, что тема была очень тяжелой для него самого, Феанаро все же сумел заметить, что Нельо рассердился. Сумел. Однако объяснил себе это все совершенно логично. Для его сына Нерданель была матерью, а мать... Что бы ни случилось, она всегда останется матерью и будет занимать то особое место в душе и сердце, которое было не дано занять больше никому. Это Пламенный мог понять. Может быть, даже больше и острее, чем другие. Может быть, нужно было поговорить с сыновьями о том, что случилось. Однако он не умел этого делать. Финвэ любил его, был с ним достаточно близок. Да что там говорить - ближе всех остальных (по крайней мере, так искренне считал сам Феанаро). Однако отец никогда не поднимал ту единственную тему, которую, наверное, стоило обсудить именно с ним. И Пламенный долгие годы варился в ней в одиночестве, понимая все так, как получилось у него и будучи не в силах доверить этот слишком личный вопрос кому-то еще. Вот если бы отец... Но тот всегда избегал. Потому не было ничего удивительного в том, что и сам нолдо тоже не только не решился, но даже и не помыслил о том, чтобы обсудить свои отношения с женой со своими детьми.
И теперь Нельо злился, оттого, что ему было больно, отказывался признать очевидное и спорил... Наверное, это был единственный случай, когда Феанаро понимал, что в данном случае ему не нужно добиваться согласия и понимания. Ибо он его все равно не добьется. Сам он, несомненно, был абсолютно прав, полагая именно Нерданель виновницей всего. Однако сын, ее сын, никогда не сможет признать мать виноватой. Потому что тогда... Нет, он не станет настаивать!
Но и признать то, что хотел сын, он был не готов и не в состоянии. Поэтому Пламенный счел за самое благоразумное просто промолчать в ответ. Что он и делал, пока не упал следующий вопрос. Настолько неожиданный, что Феанаро забыл о своем намерении молчать.
- Любовь? - с удивлением переспросил он, машинально отметив про себя, что сам-то Нельо до сих пор так и не встретил ту свою единственную. Может, и к лучшему, чтобы не испытывать потом вот такого же вот разочарования, когда тебя предадут после долгих столетий счастья...
- Это довольно сложный вопрос, - задумчиво ответил Феанаро, садясь на краешек стола, чем демонстрируя, что разговор он предполагает долгий и обстоятельный. И судя по тону, уже не такой личный и болезненный, как все остальное. - Я полагаю, что любовь - это бесконечное счастье, которое ты испытываешь по отношению к кому бы то ни было или чему бы то ни было. Когда ты понимаешь, что тебе это дорого. И оно дарит тебе радость, удовлетворение, восторг, блаженство только тем, что оно у тебя есть. Можно любить живое существо или неживое, можно любить творение рук своих или то, что создано другими, но все равно невероятно прекрасно...
Он оборвал себя, внезапно подумав, что Нельо спрашивал его не об этом. И если любовь - это счастье просто потому, что что-то существовало в этом мире... Нерданель продолжала существовать, слава Эру. Несмотря ни на что, муж никогда не желал ей зла. Однако В ЕГО ЖИЗНИ ее больше не было. Вот что было важно.
- Но иногда... - голос стал несколько хриплым, потому что неожиданно посетившее понимание было довольно острым переживанием и для него самого сейчас. - Иногда тот, кого ты любишь, уходит от тебя. Причем делает это в тот момент, когда ты меньше всего от него этого ожидаешь. Уходит, зная, что нужен, зная, что делает больно, зная...
Внезапно Пламенный снова замолчал, а потом заговорил уже совершенно иным тоном, уверенно и со скрываемой обидой:
- Ты задаешь мне вопросы, на которые у меня у самого до сих пор нет ответов. Но если хочешь знать, почему она ушла, тебе лучше спросить об этом у нее. Мне она так и не соизволила сказать. А если честно, то тебе лучше просто смириться. Я понимаю, как тебе плохо. Понимаю, что ты хочешь все вернуть назад. Я тоже хотел. Но она не желает. Поэтому едва ли в наших с тобой силах изменить то, что решено не нами. Поэтому давай уже оставим эту тему, неприятную для меня и довольно тяжелую для тебя самого. Я знаю...
Ох, как же в этот момент ему хотелось Нерданель просто придушить. Собственными руками. Потому что из-за ее вредности, упрямства и амбиций страдали дети. И смотреть на это спокойно Пламенный не мог. Пусть ему - но детей-то она мучает за что?! Феанаро соскочил со стола и сжал кулаки, пытаясь подавить внезапную вспышку гнева. Подавить. Иначе, если этот разговор продлится еще хотя бы пять минут, он немедленно отправится к бывшей жене (как звучит-то!) и выскажет ей все, что думает по этому поводу. И ему плевать! Нельо страдать не будет!

- Ты думаешь, что он тоже это делает? - заинтересовался Феанаро, услышав из слов сына только то, что ему было нужно. - Полагаешь, он тоже тайно кует оружие против нас? Тебе это Финдекано сказал или ты сам догадался? Есть какие-то основания так считать? И ты еще меня спрашиваешь, почему я использую меры предосторожности! - Начиная заводиться от своих же собственных слов, нолдо снова заметался по мастерской. - Не думал, что у него хватит смелости на такое! Но ему вполне могло хватить глупости и наглости! И это при том, что меня все пытаются убедить в его лояльности и хорошем отношении! Ложь! Все ложь! Как я устал от этой постоянной лжи с его стороны. И почему отец сам всего этого не видит?! Я должен был бы ему рассказать, предупредить. Но я думаю не только о себе, и я знаю, как невероятно его это расстроит... Да он будет просто убит, если узнает...
Пламенный остановился, сам потрясенный своей догадкой.

- Нельо, обеспечить мир и покой, когда кто-то уже намерен его поколебать, можно только уверенной силой. Слабость порождает желание завладеть тем, что тебе не принадлежит, малодушно воспользовавшись ситуацией и положением. Только сила остановит любые попытки позариться на чужое. Разве ты сам этого не понимаешь?

Слова о Финдекано Пламенный выслушал внимательно и молча. Он уважал дружбу сына, хотя и не вполне, возможно, ее одобрял.
- Нельо, я обещаю тебе, что как только это будет возможно, мы перестанем скрывать что бы то ни было. Тем более ,что ты точно знаешь, что я не замышляю ничего дурного, так что можешь быть спокоен. Однако сейчас еще не время. Сейчас сохранить некоторые вещи в секрете - правильно и рационально. Это - необходимость ради всеобщего блага, пойми это. Я не прошу тебя лгать, ни в коем случае. Но не рассказывать ему всего вполне могу попросить. И прошу, Нельо. Скажи ему то, что посчитаешь нужным, но не больше того, что в данной ситуации возможно и необходимо. Когда все выяснится, он поймет, что тебе нечего было скрывать, и что твои помыслы были благородны. А сейчас... не ставь его в ситуацию, когда ему придется выбирать между вашей дружбой и долгом перед своим отцом. Любой его выбор принесет тебе много боли и горечи. Не заставляй его это делать.

"...если не чувствует..." Слова сына, правда как всегда, вырванные из контекста, кольнули больно. Феанаро и сам много думал о том, что Нерданель больше не испытывает к нему того, что было раньше. Что она его разлюбила. Но разве такое вообще было возможно?! Могло ли так случиться, чтобы можно было вырвать из сердца то, что долгие годы было его частью?! Сам Пламенный все еще любил ее в глубине души, хотя и пытался убедить себя в обратном. По крайней мере, ему жены очень не хватало, он отчаянно страдал без нее, но даже под страхом не просто смерти, а вечного забвения не признался бы в этом никому, даже себе. И в первую очередь себе, потому что окружающим-то это было, в общем-то, очевидно.
Спрашивал? Конечно, он у нее спрашивал! А как же иначе? Спрашивал, и не раз. Да вот только упрямая махтанова дочь ничего не ответила ни в один из этих памятных разговоров. Точнее, говорила-то она много, да только ни слова из всего этого не было ответом на этот один-единственный важный вопрос. А непонимание только взращивало обиду, создавая у самого Мастера в душе уверенность, что его незаслуженно обделили и несправедливо обманули совершенно ни за что.

Феанаро и не заметил, как их разговор с сыном плавно перешел в режим "выслушал, подумал свое, мысленно ответил, промолчал". Сам-то он вел в глубине души активный и бурный диалог, потому совершенно не заметил, что ни на одну из реплик Нельо не ответил, хотя это и не выглядело, будто бы он пропустил их мимо ушей. Он пропустил их сквозь себя, но вот там они и застряли, так и не выйдя наружу.

Поспешность, с которой Нельо стал все отрицать, заставила Феанаро задуматься и всерьез отнестись к своим же собственным случайно пришедшим в голову подозрениям. Он внимательно посмотрел на сына и ничего не сказал. А что, если его предположения верны?! Заговор? Неужели брат на такое решится?! В глубине души Финвион не считал младшего брата способным на такое, но что, если он его недооценивал? Что если Нолофинвэ не так прост, как кажется? Не зря ведь ходят разные слухи... Но все это обсуждать стоило, конечно же, не с Нельо. Тот не поверит. Да и друга своего будет выгораживать... Вот интересно, Финдекано знает и молчит, или его тоже используют втемную, пользуясь их дружбой и тем, что он вхож в дом?
Феанаро заметался по комнате, обдумывая множество мыслей одновременно и почти забыв о том, что он был в мастерской не один. Надо же, как дело-то поворачивается!
Кажется, сын еще что-то говорил, возражал, наверное, или за друга заступался - Пламенный, если честно, прослушал, потому ответить ему было нечего, и он снова промолчал, посмотрев на собеседника взглядом, в котором не было понимания.

- А ты уверен, что Финдекано говорит тебе все? - не удержался Феанаро от вопроса, выслушав длинную тираду сына. - Нельо, все не так просто, как тебе кажется. Мы преодолеем эту ситуацию, если очень постараемся. Но мы не можем сделать вид, что ничего не происходит, если это не так. Ваша дружба... - Он немного помолчал, но закончил фразу. - Вот и узнаешь, чего она, собственно, стоит на самом деле. Именно в сложные моменты и выясняется, кто тебе действительно близок, а кто не останется рядом, когда он тебе особенно нужен. Нельо, я уже говорил тебе и повторю еще раз, если нужно, хоть сто раз: Я НЕ ЖЕЛАЮ НИКОМУ ЗЛА! Я не собираюсь делать ничего такого, в чем меня обвиняют злые языки. И если ты не веришь собственному отцу, то мне трудно дальше что-то сказать, потому что... Потому что это просто немыслимо! - воскликнул Пламенный с чувством, и это было совершенно искренне. - Ты - мой сын, Нельо. Я люблю тебя и забочусь о тебе, как и обо всех вас. Мне странно, что приходится тебе это объяснять... Но раз уж так, то что ж... Я не хочу, чтобы ты верил разным глупостям и гадостям обо мне. А если ты все же веришь, то скажи мне - почему? Разве когда-то я давал тебе повод в себе усомниться? Так что произошло теперь? Объясни мне, Нельо, если уж у нас зашел такой разговор!

Когда разговор заходил о Финдекано, сын нервничал и горячо защищал своего друга. Это было понятно, хоть и в данном случае могло в итоге сыграть против него самого. Однако Феанаро услышал не столько слова, сколько интонацию и настроение. Нельо в любом случае был его сыном. Сыном, которого отец знал с самого рождения, любил, воспитывал, заботился. И даже если когда-то он был и неправ (хотя сам Пламенный так, естественно, не считал), он все равно не делал ему зла, как и никому из своих детей. Если он что-то скажет о Финьо, сыну будет больно, неприятно, захочется грубить и дерзить. Да к тому же Феанаро не имел никаких претензий лично к племяннику. Тот был из другой весовой категории. При всех своих недостатках, Финвион никогда не стал бы вымещать свое отношение к брату на его детях. Оно конечно, яблочко от яблоньки. Но с дугой стороны, они были внуками его собственного отца. К сожалению, но были.
- Нельо, - примирительно заявил Феанаро, внезапно останавливаясь и внимательно глядя на сына. - Не нужно никого обманывать, тем более Финдекано. Ты не должен ничего скрывать, потому что скрывать-то тебе совершенно нечего. Ты неверно меня понял. Подумай сам: никто из нас не делает ничего такого, чего нам стоило бы стыдиться. Тогда о чем речь? Говори ему все, что захочешь. - Феанаро помолчал и добавил. - Помни только, что твои слова могут быть поняты не совсем так. Помни об этом, сынок! Сейчас такое время, что приходится думать, что именно сказать, чтобы тебя не заподозрили невесть в чем. Неправильно было бы подогревать слухи и способствовать их распространению. Ты согласен со мной? Это ведь разумно, так поступить? Меня в первую очередь волнует благополучие Тириона и всех нас. Думаю, что и тебя тоже, и Финдекано. Объясни ему, что посчитаешь нужным, чтобы он мог понять и не повторять глупые сплетни. Только будь осторожен в словах, не потому что я не доверяю ему или ты не должен. А потому что одни и те же слова можно по-разному понять, и тогда родится непонимание, которого ты так опасаешься.

- Нельо, мы справимся со всем этим, не переживай! Очень хорошо, что ты пришел поговорить. Я надеюсь, что и дальше ты будешь так поступать. Слухи и сплетни - мощное оружие для того, чтобы сеять вражду и рознь, но они ничто, когда не имеют под собой оснований. Ты же знаешь, что в моем случае они точно их не имеют. Я хочу, чтобы ты мне верил. Ведь если мы перестанем доверять друг другу, то что же тогда будет?! Скажи!

- Нельо, слова, - он улыбнулся совершенно по-доброму, ступив на безопасную почву, где чувствовал себя абсолютно уверенно, а потому легко мог и поделиться уверенностью, и позаботиться о других, и что-то объяснить, не будучи вынужденным отстаивать свои позиции и защищать рубежи. Конечно, Феанаро никогда не думал так сознательно, действуя просто как выходило. Но выходило, как правило, именно так. - Слова - это очень тонкий инструмент, требующий бережного к себе отношения и определенного мастерства. Ведь если даже мы с тобой не сразу смогли друг друга понять, пришлось долго разбираться. С другими может быть еще сложнее. Объясни ему так, чтобы он понял именно то, что ты думаешь на самом деле. Или не говори ничего, если не уверен, что тебя поймут правильно. Ведь именно это сеет сплетни, слухи и раздор в Тирионе. Если бы Нолофинвэ хоть раз в жизни был бы в состоянии услышать, что я ему говорю, возможно, все было бы совершенно иначе. Я буду рад, если вам с кузеном удастся договориться лучше нас.

К концу разговора все явно встало на свои места, до сына наконец-то дошло, и Пламенный уже и забыл, как злился из-за его непонимания и раздражался от неудобных вопросов. Все разрешилось благополучно, и это было главное. Однако Нельо почему-то не выглядел особо радостным. Феанаро подошел и широким движением обнял сына.
- Нельо, все будет хорошо. Не сомневайся в этом. Ни в себе, ни во мне. Уверяю тебя, это никогда не изменится. Я всегда буду рядом. И ты всегда можешь на меня рассчитывать. В любой ситуации. Как раньше, ты помнишь? Помнишь наши поездки, когда ты был маленьким? И потом... Что изменилось теперь, когда ты стал взрослым? Почему у тебя возникают сомнения в том, что ты можешь мне доверять? Я никогда не позволю себе в тебе усомниться. Ни в тебе, ни в ком-то из твоих братьев. Это - то незыблемое основание, на котором и строится вся жизнь. И разве какие-то глупости, злые языки, пустые речи могут его поколебать? Ведь если могут, то доверия никогда и не было. Я не боюсь слухов и презираю их, потому что мне нечего бояться, Нельо. Если кто-то захочет поверить гадостям обо мне и начать их повторять, - ну что ж, я не могу ему запретить. Это его выбор. Но это значит лишь, что он мне не друг, я не могу ему верить и не стану иметь с ним никаких дел. Я не стану никого разубеждать, доказывать, что все, что обо мне говорят - это ложь, потому что умные поймут и так. А остальным не нужны мои объяснения. И тебе не советую этого делать. Пусть время рассудит. И все встанет на свои места, так как и должно быть. Главное не сомневайся в том, что считаешь правильным.